— Подожди! — Володя догнал её, схватил за плечо. — Не надо. Бесполезно. Сами разберёмся. Сиди здесь.

Он и Агапкин вышли в прихожую. Было слышно, как звякнул замок, открылась входная дверь. Громкие голоса едва доносились до гостиной, слов нельзя было разобрать.

Репортёр, писавший для нескольких бульварных газет под псевдонимом Вивариум, уже вторую неделю не оставлял их в покое. Один или с фотографом он пытался прорваться в госпиталь, дежурил возле дома. Однажды поймал Таню возле гимназии.

— Вы принимали участие в операции, которую ваш отец провёл ребёнку, больному прогерией? Вам известно, в чём суть метода Свешникова? Это панацея, эликсир молодости и вечной жизни?

По счастью, мимо проходили двое городовых, Таня позвала на помощь, сказала, что этот человек сумасшедший и преследует её. Репортёра увели, но на следующий день он, как ни в чём не бывало, появился на скамейке во дворе. В двух газетах были напечатаны его статьи, в которых говорилось, что после ряда экспериментов на животных профессор Свешников испытал свой таинственный препарат на ребёнке.

В госпиталь явился высокий чиновник из департамента, смущаясь и покашливая, спросил Михаила Владимировича, откуда взялись эти странные слухи.

— Видите ли, прогерия — болезнь крайне редкая, совершенно неизученная, — стал объяснять профессор, — медицине известны случаи самоисцелений при тяжелейших и безнадёжных недугах. Бывает, что сами собой исчезают раковые опухоли, восстанавливается работа сердца после инфаркта. При проникающих ранениях головы, когда повреждены важнейшие участки мозга, кажется — человек обречён, однако он полноценно живёт, функции погибших клеток берут на себя другие клетки. Ребёнок перенёс три остановки сердца за одну ночь, сорок минут был в коме. Возможно, от этих потрясений произошла мобилизация скрытых внутренних резервов организма, изменился обмен веществ.

Чиновник сдержанно выразил радость по поводу чудесного исцеления еврейского сироты и пообещал лично похлопотать о том, чтобы скорее было оформлено опекунство.

— Ну, а опыты на животных, — спросил он, — правда, что вам удалось омолодить нескольких крыс и морских свинок?

— Я не занимаюсь омоложением, — любезно улыбнулся профессор, — меня интересуют функции желез, роль костного мозга в кроветворении, белок, вызывающий рост капилляров. Иногда опыты дают неожиданные результаты, но к эликсиру молодости это отношения не имеет. Побеседуйте с господами спиритами, медиумами, в Москве и Петрограде есть практикующие алхимики. Поверьте, они вам расскажут об эликсире молодости значительно больше, чем я. Мои познания в этой таинственной сфере весьма скромны.

С чиновником вопрос был улажен. Но шляпницы из мастерской мадам Котти, кухарки и горничные, дворники, разносчики газет шептались, глазели, стерегли у подъезда, показывали пальцами на Осю, на Михаила Владимировича.

Однажды в дверном проёме возникло бледное длинное лицо соседа сверху, спирита Бубликова. Михаил Владимирович пригласил его на чашку чая.

— Неужели вы, Аркадий Аполлинарьевич, человек, знакомый с тончайшими инфернальными субстанциями, готовы поверить, что мне, невежде, скромному военному лекарю, может открыться древняя и самая сокровенная тайна высших сфер?

Неизвестно, удовлетворил ли этот разговор Бубликова, но больше он профессора не беспокоил. Репортёр Вивариум оказался куда настырнее.

— Не волнуйтесь, Татьяна Михайловна, — сказал Худолей, заметив, как вздрогнула Таня от очередной волны шума из прихожей, — ваш брат вместе с господином Агапкиным сумеют утихомирить мерзавца, он забудет сюда дорогу.

— Скоро папа вернётся. У него сегодня две тяжёлые операции, — сказала Таня, — только Вивариума ему не хватает.

— Ваш отец поразительный человек. Сколько жизней он спас, и ещё спасёт. Скажите, он тоже православный христианин?

— Да. Надеюсь, его вы не собираетесь гипнотизировать?