Боец невидимого фронта - Андрей Ильин (2001)

Но не голос, ровный стук пулемета внес в сумятицу боя новую ноту. Кто-то сопротивлялся, кто-то знал, что делать. Кто-то единственный знал…

Бойцы потянулись к оружию. В унисон пулемету затрещало несколько автоматов. Вначале робко, но потом к ним присоединились другие. Лес зашевелился, ожил. На землю полетели сбиваемые пулями ветки и сучья, посыпались листья.

Шквал ответного огня заставил замолчать притаившихся в чаще врагов. Фактор внезапности был утрачен, солдаты начали оказывать сопротивление. Организованное сопротивление. Ход боя был переломлен…

Еще несколько минут колонна огрызалась автоматными очередями, пока вдруг все не поняли, что стреляют напрасно, что врага нет. Враг ушел.

Капитан посмотрел на часы. Бой продолжался девять минут. Всего девять минут, хотя казалось, что прошли сутки…

— Соберите раненых и оружие, — тихо сказал он. Солдаты разбежались выполнять приказание, Раненых стащили в одно место, под борт единственной уцелевшей машины. Трупы оставили на месте.

— Какие потери? — спросил капитан.

— Тридцать два раненых, остальные убитые.

В ходе девятиминутного боя погибли двадцать четыре бойца и практически все офицеры…

Командира части, допустившего разгром колонны, хотели отдать под суд военного трибунала. Потому что кого-то надо было обязательно отдать. Но он находился на излечении в госпитале, в связи с получением тяжелого пулевого ранения. И дело спустили на тормозах.

Вину, как водится, свалили на мертвых, которые сраму не имут. Командира комиссовали.

В герои вышел единственный оставшийся боеспособным офицер — капитан Крашенинников. Которого за «умелое командование личным составом в условиях навязанного противником боя» и спасение своего ротного командира представили к награде. И дали роту. Но уже не за заслуги, а потому что офицеров в части осталось всего ничего.

После окончания училища прошло чуть больше полутора лет, а Крашенинников вышел в ротные и стал в части, куда пришел лейтенантом, «стариком». Такая вот, замешанная на чужой крови, карьера…

Разгром автоколонны наделал много шума, и в часть понаехали проверяющие. И не только проверяющие.

— Так вы никогда их не одолеете. Бессмысленно носиться по лесам за разрозненными малочисленными отрядами бандитов, которые к тому же из местных, знающих здесь каждую тропинку жителей. Они будут проходить у вас между пальцев, как вода. Разве только к каждому кусту по солдату поставить, — рассуждал приехавший из Москвы подполковник. — Но на это, пожалуй, и дивизии будет мало, а вас тут дай бог если два батальона наберется…

— Так что же делать?

— То, что немцы делали в Белоруссии и на Украине, где им партизаны особенно сильно досаждали. Тропы перекрывать, выявлять среди местного населения пособников, устраивать, ставить, организовывать партизанские отряды…

— Как так отряды?

— Не настоящие отряды — лжеотряды. Чтобы потом объединяться с настоящими, выявлять их базы и уничтожать.

— Так, может, здесь то же самое попробовать?

— Попробуем. Для того я сюда и прибыл…

Подполковнику понравился инициативный, быстро все схватывающий и, судя по всему, боевой, раз с новеньким орденом на кителе, капитан-

Ему и партизанить…

Очень скоро в окрестных лесах объявился новый, до того никому не известный отряд не согласных с советской властью патриотов, называвших себя «Борцами за свободу и независимость латышского народа». Энкавэдэшники и милиция активно расспрашивали местное население о местонахождении, численности и составе отряда. С воздуха разбрасывались листовки, обещающие за любую информацию о «борцах» награду.

Но не листовки делали отряду рекламу — дела.

За неполный месяц было зарегистрировано четыре нападения на представителей советской власти и военных.