Боец невидимого фронта - Андрей Ильин (2001)

— Теперь вы! — приказал капитан «борцам», приказал своему отряду.

Каждый подошел и выстрелил. Первые — в живых милиционеров, остальные в дергающиеся в агонии трупы.

— Уходим!

Теперь за спинами «борцов» никто не маячил. Они были очень наивными, эти литовские партизаны, они думали, что убийство милиционеров гарантирует их от предательства.

— Начинаем сегодня в четыре утра, — шепнул капитан. — Передай остальным.

— Сегодня в четыре…

— В четыре…

«Борцы» по двое и по трое рассредоточились по землянкам. Капитан остался в командирской. Его не погнали. Ему поверили по-настоящему.

Двенадцать…

Два…

Без четверти четыре…

Капитан и его бойцы осторожно потянули из ножен финки. Ровно в четыре они зажали рты ближайшим к ним «братьям» и одним коротким взмахом перерезали им глотки. Капитан вогнал нож под кадык командира.

Спящие рядом не проснулись. Переползая через истекающие кровью тела бойцы придвинулись к следующим жертвам…

Но завершить дело тихо было невозможно. У кого-то сорвался нож, и тот, кто должен был умереть мгновенно, умер не сразу, успев вскрикнуть, где-то звякнула угодившая в пуговицу финка, кто-то свалился с нар, разбудив соседей.

Но все же в каждой землянке четыре или пять врагов погибли, не успев оказать сопротивления.

— А-а!.. Русские!..

Теперь нужно было действовать очень быстро. Теперь финки были бесполезны. Бойцы капитана отпрыгнули к входу, сорвали со стен заранее изготовленное к бою оружие и, встав плечом к плечу, стали поливать свинцом мечущихся в тесноте землянок врагов. Они били в упор до полного опустошения магазинов и обойм.

Клацнули не нашедшие патронов затворы.

Перезаряжать оружие было некогда.

— Уходим!

«Борцы» полезли по приставным лестницам наверх. Сзади слышались предсмертные хрипы и стоны.

Но в такой мешанине всегда кто-нибудь выживает, и поэтому нельзя быть застрахованным от выстрела в спину,

В двух землянках прозвучали автоматные очереди, нашедшие цели. В одной — кто-то из смертельно раненных лесных братьев успел выдернуть чеку из гранаты…

Но исход дела был предрешен. Со всех сторон, в сумраке начавшегося рассвета, к лагерю, стягивая кольцо окружения и снимая секреты, набегали цепи бойцов частей особого назначения.

— Все ко мне! — крикнул выбравшийся из командирского схрона капитан. — Ко мне!

Его бойцы нашли его и встали вокруг, ощетинившись во все стороны стволами автоматов. Но не все нашли своего командира, кто-то остался там, в землянках. Остался навсегда.

— Всем лечь! Занять круговую оборону! Все рухнули на землю; работая прикладами, стали нагребать перед собой вал земли.

Капитан, задрав китель, рванул подол исподней рубахи, привязал белый лоскут к дулу автомата, поднял, замахал из стороны в сторону.

— Мы здесь… Мы здесь… Мы здесь…

— Вон они! Туда не стрелять! — крикнул шедший в первой цепи подполковник.

— В белый флаг не стрелять! — скомандовали командиры.

— В белый флаг не стрелять!.. Не стрелять!.. — разнеслось по идущим в атаку цепям.

Зажатые между наступающими войсками и отрядом капитана лесные братья били из автоматов в мечущуюся в сумраке белую тряпку.

Пуля ударила капитана в руку. Он выронил тряпку.

Крикнул:

— Флаг, флаг!

Кто-то нашел, вскинул сигнал…

Из лагеря не ушел никто. Большинство бандитов погибли на месте, в землянках. Часть наверху. Часть была взята в плен.

Отряд Оборотня перестал существовать… Раненого капитана положили на носилки и понесли.

— Вот видишь, не зря, не зря все было. И там, в деревне, тоже не зря… — говорил шедший рядом с носилками подполковник.

— Не зря, — повторял про себя его слова капитан. — Не зря…

Сразу после выписки из госпиталя капитана перевели в Москву. Подполковник перевел.

— Будешь теперь служить под моим началом. Согласен?

— Конечно!..