Диверсия - Андрей Ильин (2000)

— Попробуйте. Запрос — отказ. Запрос — отказ. Уточнение. Уточнение. Отказ.

— Проникнуть не могу. Но могу назвать номер.

— Какой?

— Вот он,

Номер был пятнадцатизначный.

— Что это за номер? Какая атээска?

— Это не наш номер. Это иностранный номер. Я имел с такими дело, когда работал банки. Ну тогда, раньше…

— То есть получается?..

— Да, информация была сброшена через границу.

— Но как же так? Ведь во время передачи ее могли засечь. Невозможно, передавая такой гигантский объем информации, не привлечь ничьего внимания!

— Возможно. И даже несложно. Они сархивировали все внесенные в память сведения, ужав их раз в сто, зашифровали, защитили паролем и сбросили в несколько заходов в телефонную сеть в форме совершенно не читаемых со стороны помех. Никто ничего не заметил. А если даже и заметил — не придал значения. А если придал — не смог снять пароль. А если даже снял — не смог расшифровать. Но, даже расшифровав, — не разархивировал. Все это возможно, только когда знаешь, что и в какой последовательности делать.

— Именно поэтому ты не смог войти в банк информации?

— Именно поэтому. Я смог взломать пароль, но не смог одолеть шифрозащиту и открыть архиватор.

Все точно — как с записанными и переданными на места радиосообщениями. Сверхкороткий визг прокрученной на больших скоростях магнитофонной пленки — и часы ее последующего принятого, зафиксированного и дешифрованного звучания. Тот же принцип.

— Но это возможно?

— В принципе возможно, но потребует гораздо большего времени.

— Внимание! — сказал, почти крикнул Александр Анатольевич.

— Что такое?

— Смотрите! — показал он на точку, пульсирующую в одной из рамок на экране.

— Что это?

— Я не знаю. С подобными вещами я дела не имел. Я увидел только изменение на картинке и привлек к нему ваше внимание.

— Зачем же вы так громко кричали?

— Черт его знает. Как будто что-то показалось. В этой пульсирующей, бьющейся в замкнутом пространстве рамки точке было действительно что-то тревожное. Что-то мешающее отвести от ее пульсации и колебаний взгляд.

— Он правильно кричал, — тихо сказал Козловский-Баранников. — Эта точка обозначает, что нас обнаружили. Что нас ищут.

— Кто ищет?

— Хозяева информации. Или кто-то еще. Меня так же вылавливали, когда я забирался туда, куда забираться не следовало.

— И что вы делали?

— Немедленно отключал компьютер.

— А если не отключать?

— Тогда в зависимости от того, в каком режиме идет поиск. В автоматическом или ручном. Если в автоматическом, возможно, убедившись в отсутствии дальнейших движений с нашей стороны, «сторож» затихнет. Если, конечно, и мы затихнем. — А если в ручном, то непременно запустят более сильную программу и рано или поздно вычислят посторонний сигнал, узнают, откуда пришел чужак.

— И что будут делать дальше?

— Это вам лучше знать. Может, придут и оштрафуют и отберут компьютер, чтобы не баловались. А может, чего хуже.

— Значит, хуже.

Точка билась и металась в узкой для нее рамке, все увеличиваясь в размерах.

— Они приближаются. Надо уходить.

— Вы сможете снова найти этот адрес?

— Наверное, смогу. Но придется начинать все сначала. После обнаружения постороннего присутствия, пусть даже это будет расценено как случайность, они непременно сменят все пароли.

Точка росла. Как приближающаяся к глазам шаровая молния.

— Все, уходим!

Щелчок тумблера, и экран погас.

— Но ведь так нас смогут вычислить всегда!

— Совершенно верно — всегда. Потому что мы всегда будем входить в сети с какого-то конкретного телефона.

— И это значит, что вести постоянный, планомерный поиск мы не можем. Нас просто-напросто поймают за… провод.

— Поймают.

— А если менять телефоны?

— Тогда нам придется менять их каждый день.