– Будь по-вашему, – согласился я, – хоть и не в моих правилах заглядывать в чужие письма. «В Тверской губернии я нашел старую бабку, слепую колдунью по кличке Ворожея. Про нее говорили, что она мертвецов видит, с ними разговаривает и все у них выведать может. Ее боялись. Но немало людей было, которые заверяли меня, что она давала ответы – и кто где голову сложил без покаяния, и кто где что спрятал при жизни, а перед смертью так и не открылся: забыл или не захотел. За тем к ней и ходили отовсюду. Я посулил бабке Ворожее хорошие деньги, и она согласилась поехать со мной. Только взяла внучку, девочку-подростка, которая ухаживала за ней. Через сутки мы добрались до широкого села Расстрельное, на месте которого, как полагают отрывочные летописи, и стояло имение Зубовых, где и разыгралась трагедия в то тревожное столетие и ту зловещую годину. Был поздний вечер. Но чем ближе мы приближались к месту, где по моему разумению могло быть захоронено сокровище, тем сильнее причитала бабка Ворожея, перебирала четки, твердила молитвы и заклинания. И то и дело точно смотрела вдаль – в поле и на дальние дома. Слепая, но смотрела! „Стоит, – вдруг прошептала она, – один стоит… в поле стоит…“ – „Кто стоит?“ – спросил я, вглядываясь, но никого не видя. По сторонам озирался и наш извозчик, давно пожалевший, что согласился на такую поездку. „Он стоит…“ – отвечала бабка Ворожея. А потом как вдруг закричала извозчику: „Стой, стой!“ – „Что такое?“ – спросил я. Но бабка не отвечала, таращась слепыми глазами, только шептала свои молитвы. „Не подходи, слышишь, калечный!“ – вдруг крикнула она. Ворожея словно видела кого-то, и уже вблизи! Внучка вцепилась в руку бабки. Ей-богу, Александр Александрович, мне стало страшно!..»

Я поднял глаза на графа.

– Читайте же, Петр Ильич, – сказал он, затянувшись, а после выпустив облачко дыма. – Читайте же, друг мой.

Мне оставалось только кивнуть и найти глазами нужную строку.