Оживший покойник - Анатолий Леонов (2019)

– Для дознания велено тебя, отче, привести в тюрьму к судье Никите Рындину, который с тебя показания снимать будет.

На этот раз Феона был действительно поражен и даже не скрывал этого.

– Как? Какому судье? – с изумлением переспросил он.

– Рындину Никите, – повторил стрелец и тут же, получив тычок от старшего товарища, прикусил язык.

– Что, знаешь его? Тени прошлого, да? – настороженно спросил отец Прокопий, глядя на Феону.

– Даже не знаю, что сказать, – погрузившись в воспоминания, ответил он. – Иным теням лучше бы оставаться там, куда они были отправлены.

– Это куда, отец Феона? – влез в разговор наивный Маврикий.

– В преисподнюю, Маврикий. Прямо в ад!

Лицо Феоны мгновенно посуровело, Маврикий суеверно перекрестился и испуганно посмотрел на нетерпеливо топтавшихся на месте стрельцов.

– А еще сказано, что ежели ты вдруг сопротивляться надумаешь, то доставить тебя на допрос силой, без всякого почтения, – заявил старший стрелец, для убедительности своих слов продемонстрировав устрашающего вида бердыш.

– Господи Исусе! Да что же это? – ужаснулся, услышав эти слова отец-келарь, всплеснув пухлыми руками, но отец Феона, сохраняя спокойствие, сделал своим спутникам успокаивающий жест и произнес:

– Ну зачем же силой? Благословение и милость Господня да пребудет с вами, дети мои!

Сделав приглашающий жест старшему стрельцу, монах продекламировал:

«Властитель неба, мой отец, веди меня

Куда захочешь…»

– Чего? – открыв рот от изумления, спросил стрелец.

– Ни чего, а кто. Дубина ты стоеросовая! – с иронией ответил Феона. – Это Клеанф, философ. Ладно, ведите уж…

Чернец поклонился своим спутникам и решительным шагом направился в сторону монастырской тюрьмы, заставив стрельцов, гремя амуницией, бежать за ним следом. Оставшиеся иноки с тревогой смотрели ему вслед.

– Может, ошибка какая, а, братья? – чуть не плача вопрошал отец Геннадий.

– Правому Бог помогает! – ответил старец Прокопий, перекрестив спину удалявшегося Феоны.

В сопровождении охранников, расстроенных необычным поведением арестованного, инок прошел на удивление пустой в это время хозяйственный двор и спустился по крутым узким ступеням в подземелье монастырской тюрьмы. Из мрачных, освященных нещадно чадящими от прогорклого масла светильниками пахнуло сыростью, тленом и нечистотами. Был тут и еще один привязчивый запах, который Феона прекрасно помнил. Кислый и терпкий вкус свежей человеческой крови сразу защекотал ему ноздри и кончик языка. Следовало из этого только то, что кому-то недавно здесь сильно не повезло. «Для познания истины» в монастырских тюрьмах использовали те же способы, что и во всех других темницах. Впрочем, знающие люди утверждали, что в монастырских тюрьмах режим был даже более суровый, чем в светских.

Пройдя через распахнутую настежь кованую решетку с висящим на ней огромным амбарным замком, Феона со стрельцами попал в широкий сводчатый коридор с низкими закопченными потолками. Стены от вечной сырости были покрыты грязным мхом и вонючей плесенью. Темные зарешеченные арки смущали сознание бездонной мглой и могильным холодом. На полу валялись толстые цепи с шипастыми ошейниками и кандалами. Между ними копошились жирные тюремные крысы, нагло и безбоязненно бросаясь под ноги проходящим мимо людям.