Камни вместо сердец - Кристофер Сэнсом (2015)

Он улыбнулся:

– Что ей скучно, что она устала и ей тяжело. Она хочет видеть меня дома. – Он с облегчением вздохнул. – Ну а что слышно от Гая?

Передав ему письмо врача, я вскрыл конверт от Уорнера. Его письмо было датировано вчерашним днем и пришло ко мне без промедления. Но вскрыв его, я понял причину такой спешки: кроме письма Роберта, внутрь была вложена небольшая записка, подписанная почерком самой королевы. Я сломал печать. Записка была написана накануне, 15 июля, в Портчестере.

«Дорогой Мэтью, я получила ваше письмо, из которого с ужасом узнала о смерти бедной мистрис Хоббей. Похоже, что мастера Хоббея обвинять особо и не в чем, и если этот несчастный мальчик не имеет ничего против, нам не следует сейчас ввергать его в суетные тенеты Опекунского суда. Я знаю, что мистрис Кафхилл согласится со мной. Мы только что прибыли в Портчестерский замок. Через два дня король отправится в Портсмут. Последние сообщения о числе французов и продвижении по Каналу их кораблей выглядят воистину устрашающе. Вам пора уезжать, возвращаться в Лондон».

Затем я обратился к письму Уорнера: оно оказалось кратким, написанным в явной спешке и без обычного внимания к почерку.

«Дорогой Мэтью, двор прибыл в Портчестерский замок. Прилагаю письмо королевы. Мы оба согласны в том, что вам надлежит как можно скорее возвращаться в Лондон. Прошу принять предложение брата Дирика об издержках. Надеюсь и верю в то, что расследованию удалось отыскать убийцу. Кстати, я слышал, что по поводу кончины мастера Миллинга был вынесен вердикт случайной смерти. Король сейчас наиболее озабочен приближением французского флота. Возможно, я больше не сумею написать вам до разрешения этого отчаянного кризиса в ту или иную сторону. С приветствиями и добрыми пожеланиями, Роберт Уорнер».

Я передал своему помощнику оба этих письма:

– Мне еще никогда не приходилось получать письма от королевы.

– Счастливец! – улыбнулся тот. – Итак, дело Кертиса закрыто.

– Понимаю. Но здесь душно. Давай выйдем отсюда.

Мы вышли наружу – в безветренный летний вечер. Я посмотрел на черепичную крышу, прочные старинные стены и высокие новые трубы Хойлендского приорства.

– Эта ночь, слава богу, станет последней, проведенной нами в этом месте, – проговорил Барак, поворачиваясь ко мне. – Ты по-прежнему считаешь, что Уорнер может быть каким-то образом связан с Эллен?

– Не знаю. – Я глубоко вздохнул. – Завтра мы можем уехать прямо с утра. Я еду в Портсмут, a ты поворачиваешь на Лондон. При удаче, я проведу там всего несколько часов и смогу нагнать тебя на следующий день на дороге.

– Не надо тебе туда ездить.

– Я должен.

– А если придут французы?

– Я должен поговорить с Уэстом. Кто, как не я, растревожил осиное гнездо в Рольфсвуде?

– A теперь ты решил попробовать загнать ос обратно?

– Я намереваюсь установить, что именно произошло на этой плавильне.

Джек качнул головой:

– Какого черта тебе это надо? Вот что: в таком случае завтра я еду с тобой в Портсмут.

– Нет. Возвращайся в Лондон. Я отыщу Ликона – возможно, он поможет мне еще раз отыскать Уэста.

– Тебе не следует делать это одному.

Я посмотрел на помощника:

– Ты в этом уверен?

– Если я буду с тобой, мы уедем сразу же, как ты повстречаешься с Уэстом. А если я отпущу тебя одного, ты застрянешь в Портсмуте и попадешь в другие опасности.

Я улыбнулся:

– Тогда спасибо тебе.

– Когда мы вернемся в Лондон, тебе придется перемениться. Тебе больше нельзя вести подобную жизнь. Как, впрочем, и мне, – заявил вдруг мой клерк с неожиданной силой в голосе.

Он вновь строго посмотрел на меня, но в глазах его читались тревога и сдержанность.

Я опять улыбнулся, но на этот раз печально:

– Ликон сказал мне нечто в таком же духе. О том, что я старею.

– И проявляешь склонность к навязчивым идеям. Как никогда прежде.