Талантливый мистер Рипли - Патриция Хайсмит (2016)

Часов в семь Том позвонил мистеру Гринлифу от Питера Смит-Кингсли. Мистер Гринлиф был настроен более дружески, чем Том ожидал, жадно ловил любую, даже самую незначительную информацию о Дикки. Питер, Мардж и Франкетти – двое симпатичных братьев из Триеста, с которыми Том недавно познакомился, – находились в соседней комнате и слышали почти каждое слово, которое он произносил, поэтому, как показалось Тому, он вел разговор даже лучше, чем если бы был один.

– Я рассказал Мардж все, что знаю, – говорил он, – поэтому, если что-то и забыл, она вам расскажет. Мне жаль только одного – я ничем не могу помочь полиции. Я не знаю ничего, что представляло бы для них интерес.

– Ох уж эта полиция! – резко возразил мистер Гринлиф. – Я начинаю думать, что Ричард мертв. А итальянцы почему-то не хотят признаваться в том, что такое возможно. Да они просто дилетанты. Пожилые дамы, играющие в сыщиков.

Тома изумило, с какой прямотой мистер Гринлиф высказался по поводу того, что Дикки может быть мертв.

– А вы не думаете, что Дикки мог покончить с собой, мистер Гринлиф? – осторожно спросил Том.

Мистер Гринлиф вздохнул.

– Не знаю. В принципе это возможно, вполне возможно. Я никогда не был высокого мнения об уравновешенности моего сына, Том.

– Боюсь, что должен с вами согласиться, – сказал Том. – Хотите поговорить с Мардж? Она в соседней комнате.

– Нет-нет, спасибо. Когда она возвращается?

– Она говорила, что собирается в Рим завтра. Если вы надумаете приехать в Венецию, мистер Гринлиф, мой дом в вашем распоряжении.

Мистер Гринлиф, однако, отклонил предложение. Том понял, что нет никакого смысла возобновлять их отношения. Напрашиваться на неприятности ему не хотелось, но иногда это выходило само собой. Мистер Гринлиф поблагодарил его за телефонный звонок и пожелал приятного вечера.

Том вернулся в соседнюю комнату.

– Из Рима никаких новостей, – удрученно известил он собравшихся.

– Вот как? – Питер был разочарован.

– Это за телефонный звонок, Питер, – сказал Том и положил тысячу двести лир на крышку пианино. – Большое спасибо.

– У меня есть идея, – заговорил Пьетро Франкетти, стараясь правильно говорить по-английски. – Дикки Гринлиф обменялся паспортами с каким-нибудь неаполитанским рыбаком или с римским продавцом сигарет, ради того чтобы вести спокойную жизнь, к чему он всегда стремился. Выясняется, что владелец паспорта Дикки Гринлифа не такой уж мастер подделывать подписи, каковым себя считал, и ему приходится внезапно исчезнуть. Полиции следует искать человека, который не может предъявить свою подлинную carta d’identità,[90] узнать, кто он, а после этого искать человека с его фамилией, который и окажется Дикки Гринлифом!

Все рассмеялись, и громче всех Том.

– Вся беда в том, – сказал он, – что многие из числа его знакомых видели его в январе и феврале…

– Кто, например? – перебил его Пьетро.

Итальянская напористость в разговоре, будучи выражена по-английски, вызывает двойное раздражение.

– Например, я. Я уже говорил, что, согласно экспертизе банка, подписи начали подделывать с декабря.

– И все же в этом что-то есть, – прощебетала Мардж, которая после третьего бокала пришла в хорошее расположение духа. Она удобно устроилась в большом шезлонге Питера. – Такая идея Дикки вполне могла прийти в голову. Он мог бы поступить так сразу же после Палермо, когда подделка подписей была для него важнее всего. Я ничуть не верю во все эти подделки. Думаю, что Дикки настолько изменился, что изменился и его почерк.

– Мне тоже так кажется, – сказал Том. – И потом, не все в банке считают, что подписи подделаны. В Америке нет на этот счет единого мнения, а в Неаполе думают так же, как и в Америке. В Неаполе и не заметили бы подделки, если бы американцы им об этом не сказали.