Талантливый мистер Рипли - Патриция Хайсмит (2016)

Том посетил какой-то византийский дворец, библиотеку Палермо с ее картинами и древними потрескавшимися манускриптами под стеклом, исследовал гавань, подробный план которой имелся в путеводителе. Без всякой цели сделал набросок с картины Гвидо Рени и запомнил наизусть длинную цитату из Тассо, высеченную на одном из общественных зданий. Потом написал письма Бобу Деланси и Клио в Нью-Йорк. В длинном письме Клио он рассказал о своих путешествиях, развлечениях и разнообразных знакомствах с тем же пылким энтузиазмом, с каким Марко Поло описывал Китай.

Но Том был одинок. В Париже было по-другому: там он был один, но не чувствовал себя одиноким. Тогда он надеялся, что приобретет блестящий круг новых друзей, начнет новую жизнь с новыми отношениями, уровнем жизни и привычками и все будет гораздо лучше и чище всего того, что было в его предыдущей жизни. Теперь же он понимал, что такого не будет. Ему всегда придется держаться подальше от людей. Возможно, он приобретет другие манеры и привычки, но круга друзей у него никогда не будет – если только он не уедет в Стамбул или на Цейлон, а что проку приобретать друзей в тех краях? Он был одинок и вел игру, свойственную одиночкам. Разумеется, от друзей и исходит наибольшая опасность. Если ему придется путешествовать по миру в полном одиночестве, тем лучше: гораздо меньше шансов, что его разоблачат. Уже одно это радует, и Том почувствовал себя лучше оттого, что вовремя об этом подумал.

Чтобы лучше войти в роль беспристрастного созерцателя жизни, он немного изменил свое поведение. Он по-прежнему был со всеми любезен; если кто-то просил у него в ресторане газету, с улыбкой протягивал ее, улыбался служащим, с которыми общался в гостинице, но голову держал чуть выше и чуть меньше говорил. Какой-то печалью веяло от него. Том радовался этой перемене. Он вообразил себе, что похож на молодого человека, который переживает несчастную любовь или перенес душевную драму и пытается прийти в себя цивилизованным способом, посещая самые красивые места на земле.

Тут он вспомнил о Капри. Погода была по-прежнему скверная, но ведь Капри в Италии. Когда он вместе с Дикки краешком глаза увидел Капри, у него лишь обострился аппетит. Ну и занудой же был Дикки в тот день! Может, подождать до конца лета? – подумал Том. Полиция к тому времени от него отстанет. Но еще больше, чем побывать в Греции и на Акрополе, он хотел провести несколько счастливых дней на Капри, и к черту древнюю культуру – на время! Он читал, что Капри зимой – это ветер, дождь и одиночество. Но это же Капри! Там есть скала Тиберия, и Голубой грот, и безлюдная рыночная площадь, но тем не менее это рыночная площадь, и на ней не заменили ни одного булыжника. Можно отправиться прямо сегодня. Он поспешил в гостиницу. Ведь оттого, что туристов сейчас меньше, Лазурный Берег хуже не стал. Может, на Капри лучше полететь самолетом? Ему приходилось слышать, что из Неаполя на Капри летают гидросамолеты. Если в феврале регулярных рейсов нет, он может лично заказать гидросамолет. А для чего еще существуют деньги?

– Buon’ giorno! Come sta? – с улыбкой обратился он к служащему за стойкой.

– Вам письмо, синьор. Urgentissimo,[73] – ответил служащий и в свою очередь улыбнулся.

Письмо было из банка Дикки в Неаполе. В конверт было вложено еще одно письмо от трастовой компании Дикки в Нью-Йорке. Сначала Том прочитал письмо из неаполитанского банка.

«10 февр. 19…

Глубокоуважаемый синьор!

Трастовая компания Уэнделла в Нью-Йорке обратила наше внимание на то, что возникло некоторое сомнение касательно подлинности Вашей подписи по получении Вами перевода в пятьсот долларов в январе месяце. Спешим уведомить Вас, что, возможно, в связи с этим мы предпримем соответствующие шаги.