Граница льдов - Линкольн Чайлд, Дуглас Престон (2007)

Чернота вернулась. Теперь это оказалось приятно, словно засыпаешь на руках у своей матери. Когда он уже отдался приятнейшему сну, в уме продолжал звучать голос Рейчел: «Не то, что ты думаешь. Не то, что ты думаешь».

А потом голос изменился, стал громче, более металлическим:

— Южная Георгия-браво… Вижу… Захожу для эвакуации…

Над головой появился свет. Послышался гул, ритмичное биение. Голоса по радио. Все сопротивлялось этому: «Нет, нет, дайте мне спать! Не мешайте мне!»

А потом пришла боль.

Остров Южная Георгия

29 июля, 12 часов 20 минут

Палмер Ллойд лежал в двухъярусной кровати из клееной фанеры в лазарете британской научной станции. Он смотрел на фанерный потолок, на бесконечные петли темной и светлой древесины, на узоры, которые он прослеживал взглядом тысячи раз в последние дни. Он чувствовал запах остывшей еды, которая стояла у его кровати. Слышал шум ветра за крошечным окном, которое смотрело на снежники, голубые горы и голубые ледники острова.

Миновало три дня после их спасения. Умерли очень многие: кто на корабле, кто на спасательных шлюпках, кто уже на ледовом острове. «Но один из команды остался жив, тот, что вышел в море с семьюдесятью пятью…» Старая морская песенка из «Острова сокровищ» вертелась у него в голове снова и снова с того самого момента, как он пришел в сознание здесь, на этой кровати.

Он остался жив. Завтра вертолетом его отправят на Фолькленды. Оттуда он вернется в Нью-Йорк. Он с безразличием думал о реакции прессы на случившееся. Столь немногое казалось теперь важным. С ним покончено. Покончено с музеем, с бизнесом, с наукой. Все его мечты, представлявшиеся теперь бесконечно далекими, пошли ко дну вместе с камнем. Все, чего ему хотелось, — добраться до своей фермы на севере штата Нью-Йорк, сесть в качалку на крыльце и смотреть, как олень ест яблоки в саду.

Вошел санитар, убрал поднос со старой едой и поставил новый. Ллойд покачал головой.

— Это моя работа, приятель, — сказал санитар.

— Пусть стоит.

В этот момент раздался стук в дверь.

Вошел Макферлейн: темные очки, левая рука и часть лица забинтованы. Выглядел он ужасно и, похоже, нетвердо держался на ногах. Макферлейн сел на складной металлический стул и занял почти все свободное пространство в маленькой комнате. Стул заскрипел.

Ллойд удивился его появлению. Они не виделись с Макферлейном в течение всех этих трех дней. Он полагал, что Макферлейн порвал с ним, что естественно, так как с ним никто не разговаривал. Единственным посетителем из членов экспедиции был Хоуэлл, но и тот заходил, только чтобы подписать какие-то бумаги. Теперь они все его ненавидят.

Ллойд думал, что Макферлейн не говорит, потому что ждет, пока уйдет санитар. Но дверь за санитаром уже закрылась, а молчание продолжалось еще долго. Наконец охотник за метеоритами снял темные очки и наклонился вперед.

Перемена испугала Ллойда. Глаза Макферлейна, красные и воспаленные, горели огнем. Под глазами виднелись темные круги. Сам Макферлейн был грязным и нечесаным. Потеря метеорита и смерть Амиры сильно ударили по нему.

— Послушайте, — начал Макферлейн напряженным голосом. — Мне нужно вам кое-что сказать.

Ллойд ждал. Макферлейн наклонился еще ближе и проговорил Ллойду прямо в ухо:

— Координаты места, где «Ролвааг» пошел ко дну…

— Пожалуйста, Сэм, не надо об этом. Не сейчас.

— Именно сейчас, — сказал Макферлейн с неожиданной горячностью.

Он залез в карман и вытащил компакт-диск, поднял его вверх к свету, и тот заиграл всеми цветами радуги.

— На этом диске…

Ллойд отвернулся к фанерной стене.

— Сэм, с этим покончено. Метеорита нет. Бросьте это.

— На этом диске последние экспериментальные данные, полученные с метеорита. Я обещал. Я был занят их… изучением.