Макферлейн остолбенел. Он ожидал увидеть безликую столовую рабочего корабля. Но «Ролвааг» снова его удивил. Обеденный зал оказался просторным помещением, занимающим всю кормовую часть полубака. Из огромных иллюминаторов было видно кипение кильватерной струи, теряющейся в темноте. Десяток круглых столов, накрытых белоснежными скатертями и украшенных свежими цветами, рассчитанных каждый на восемь человек, были расставлены вокруг незанятого центра. Стюарды в накрахмаленной униформе стояли по своим местам. Макферлейн сразу почувствовал себя плохо одетым.

Народ уже потянулся к столам. Макферлейна предупредили, что места распределяются в соответствии с рангом, по крайней мере вначале, и предполагается, что он сядет за стол капитана. Оглядевшись, Макферлейн увидел Глинна, стоявшего около ближайшего к иллюминаторам стола. Макферлейн пошел к нему по темному ковру.

Глинн уткнулся носом в маленький томик, который спрятал в карман при их приближении. Но прежде чем книга исчезла, Макферлейн успел прочитать название: «Избранные стихи» Уистена Одена. Глинн никак не ассоциировался для него с любителем поэзии. Возможно, он составил не совсем правильное суждение об этом человеке.

— Какая роскошь, — признал Макферлейн. — Особенно для нефтеналивного танкера.

— На самом деле это достаточно стандартно, — откликнулся Глинн. — На таких больших судах места достаточно много. Они так дороги в эксплуатации, что практически не стоят в портах. Это означает, что команда месяцами находится на борту. Выгодней, чтобы она была довольна.

Теперь уже многие занимали свои места за столами, стало шумно. Макферлейн смотрел на морских офицеров, специалистов, экспертов из ЭИР. Подготовка к походу происходила так быстро, что он успел познакомиться, возможно, с десятью из семидесяти с лишним человек, что находились сейчас в помещении.

Вдруг в кают-компании наступила тишина. Макферлейн взглянул на дверь и увидел, как вошла капитан «Ролваага» Бриттон. Он знал, что капитан — женщина, но не ожидал ни того, что она так молода, не больше тридцати пяти, ни такой потрясающей выправки. Она держалась с естественным достоинством. На ней была безупречная форма: морской китель с золотыми пуговицами, белоснежная рубашка, на узких плечах — маленькие золотые погоны. Бриттон направилась к ним неторопливой походкой, которая говорила об уверенности в себе и еще о чем-то. Вероятно, о железной воле, подумал Макферлейн.

Капитан заняла свое место, в столовой возникла суета, когда все последовали ее примеру. Бриттон сняла фуражку, открыв тугой узел светлых волос, и положила ее на маленький боковой столик, который, похоже, был предназначен именно для этой цели. Когда Макферлейн увидел ее вблизи, он заметил, что ее глаза выглядят старше, чем она сама.

К капитану подошел седоватый мужчина в офицерской форме и зашептал ей что-то на ухо. Он был высоким и худым, с темными глазами, сидящими в еще более темных глазницах. Бриттон кивнула, и он отступил назад, оглядывая сидящих за столами. Его легкие, плавные движения напомнили Макферлейну большого хищника.

Бриттон указала на него, подняв вверх ладонь:

— Позвольте представить первого помощника капитана «Ролваага» Виктора Хоуэлла.

Раздались приветствия, Хоуэлл кивнул и отошел, чтобы занять свое место за соседним столом. Глинн спросил тихо:

— Могу я закончить представления?

— Конечно, — ответила Бриттон.

У нее был чистый четкий голос со следами легкого акцента.

— Это специалист по метеоритам из музея Ллойда доктор Сэм Макферлейн.

Капитан через стол протянула Макферлейну руку, оказавшуюся прохладной и сильной.

— Салли Бриттон, — представилась она. — Добро пожаловать на борт, доктор Макферлейн.

В ее акценте улавливалась шотландская картавинка.

Глинн продолжал по кругу:

— А это доктор Рейчел Амира, математик из моей команды, и Юджин Рочфорт, главный инженер.