Граница льдов - Линкольн Чайлд, Дуглас Престон (2007)

— Но большинство из них маленькие. Сильный удар происходит не обязательно из-за большой массы. Тунгусский метеорит, упавший в Сибири в тысяча девятьсот восьмом году, ударил с силой, эквивалентной взрыву водородной бомбы в десять мегатонн.

— Десять мегатонн?!

— Это еще пустяки. Метеориты, бывает, поражают Землю с кинетической энергией больше ста миллионов мегатонн. Взрыв такой силы приводит к концу геологической эры, убивает динозавров и вообще всем портит жизнь.

— Господи, — покачала головой Бриттон.

Макферлейн рассмеялся.

— Не беспокойтесь. Они большая редкость. Один каждые сто миллионов лет.

Они миновали множество коридоров, и Макферлейн чувствовал, что он совершенно перестал ориентироваться.

— Все метеориты одинаковые?

— Нет, нет. Но большинство из упавших на Землю метеоритов обыкновенные хондриты.

— Хондриты?

— В основном это старые серые камни. Достаточно неинтересные. — Макферлейн помедлил. — Бывают никелевожелезные. По-видимому, и тот, который мы поймали, принадлежит к этому типу. Но самый интересный тип метеоритов называется си-ай-хондриты.

Он замолчал. Бриттон быстро взглянула на него.

— Это трудно объяснить. Вам это может быть неинтересно.

Макферлейн вспомнил, как в свои юные, полные энтузиазма и наивности годы он не единожды заставлял стекленеть глаза всех присутствующих на званых обедах.

— Мне пришлось изучать навигацию по звездам, — сказала Бриттон. — Испытайте меня.

— Идет. Си-ай-хондриты слеплены непосредственно из чистой, первоначальной пыли того облака, из которого образовалась Солнечная система. Это делает их очень интересными. Они несут в себе ключ к разгадке образования Солнечной системы. Они очень старые. Старше, чем Земля.

— И сколько ей?

— Четыре с половиной миллиарда лет.

— Потрясающе.

Макферлейн отметил, что в глазах у нее светится неподдельный интерес.

— Есть теоретические предположения, что существует еще более интересный тип метеоритов…

Макферлейн резко замолчал, проверяя себя. Он не хотел, чтобы вернулась прежняя одержимость. Не теперь. Он шел дальше в неожиданном молчании, ловя на себе заинтересованный взгляд Бриттон.

Коридор закончился задраенным люком. Бриттон повернула рычаг и потянула на себя дверь. Навстречу им вырвалась звуковая волна — мощный рев бесконечного числа лошадиных сил. Макферлейн последовал за капитаном по узкому мостику. Внизу, примерно в пятидесяти футах, он увидел две огромные турбины, ревущие в унисон. Не видно было ни одного человека. По-видимому, и турбинами тоже управляли компьютеры. Макферлейн приложил ладонь к металлической стойке и почувствовал сильную вибрацию.

Пока они шли по мостику, Бриттон смотрела на него с легкой улыбкой.

— «Ролвааг» приводится в движение паровыми котлами, а не дизельными моторами, как другие суда, — сказала она, повысив голос, чтобы перекрыть шум. — Хотя у нас есть аварийный дизель для электричества. На современных судах вроде этого нельзя терять источник энергии, потому что сразу лишаетесь всего: компьютеров, навигации, пожарного оборудования. Мы называем это «покойник в воде».

Они прошли еще через одну тяжелую дверь машинного зала в передней части судна. Бриттон закрыла ее, затянула запорный рычаг и пошла по коридору, который закончился у закрытых дверей лифта. Макферлейн следовал за ней, радуясь тишине. Капитан остановилась у лифта и посмотрела на него оценивающим взглядом. Вдруг он понял, что у нее на уме было не только показать ему замечательный «Ролвааг».

— Мистер Глинн хорошо говорил, — заговорила наконец Бриттон.

— Я рад, что вы так думаете.

— Знаете, команда может быть суеверной. Просто удивительно, как быстро слухи и предположения обретают черты реальности в каютах. Я думаю, этот разговор сильно ударит по сплетням.

Она немного помолчала и снова заговорила: