Первородный грех - Филлис Джеймс (2005)

— Да какого дьявола! Чего еще они могли от нас ожидать? А письмо было адресовано нам. Если бы мы его не прочли, интересно, они нам сказали бы, что в нем говорится? Они нас почти в полной тьме оставили во всем, что касается смерти Жерара.

— Они явятся сюда, как только прибудет фургон, чтобы ее забрать, — сказал Габриел и, помолчав, добавил: — Мне кажется, я видел, как она приехала. Мы с Сидни договорились встретиться в пабе «Возвращение моряка» в половине восьмого, и когда я вышел на Уоппинг-Уэй, я заметил такси, повернувшее на Инносент-Уок.

— А пассажира разглядели?

— Для этого я был недостаточно близко. Но водителя я разглядел. Он был крупный и чернокожий. Полицейские считают, что это поможет его разыскать. Чернокожих водителей пока не так уж много.

К этому моменту Бартрум закончил разговор по телефону и вернулся в гостиную. Как всегда нервно кашлянув, он сказал:

— Ну что ж, я, пожалуй, пойду. Спасибо, мисс Певерелл, я не останусь пить кофе. Мне надо возвращаться домой. Полицейские сказали, я могу их не ждать. Я сообщил им все, что знаю, сказал, что был с мистером Донтси в пабе с половины восьмого. Если я им понадоблюсь, я завтра с утра буду у себя в кабинете. Дела, как обычно.

Напускная оживленность его голоса вызвала общее замешательство. На какой-то момент подняв глаза от тарелки, Мэнди подумала, что он намерен обойти собравшихся и пожать всем руки. Но он просто повернулся и вышел. Франсес Певерелл вышла за ним — проводить до двери. Мэнди показалось, что все были рады от него избавиться.

Воцарилось неловкое молчание: вести обыденную беседу, застольный разговор ни о чем, обсуждение рабочих дел представлялось неуместным, почти непристойным. Инносент-Хаус и ужас смерти — вот и все, что было между ними общего. Мэнди понимала, что им было бы легче, если бы они остались одни, без нее, что узы объединившего их шока ослабевают и что эти люди вынуждены постоянно напоминать себе, что она всего лишь временная машинистка-стенографистка, товарка миссис Демери по сплетням, что завтра весь Инносент-Хаус будет знать подробности этой истории, и чем меньше они станут теперь говорить, тем лучше.

Время от времени кто-нибудь из них отправлялся звонить Клаудии Этьенн. Из следовавших за этим разговоров Мэнди могла понять, что Клаудии нет дома. Можно было попытаться позвонить по другому номеру, но Де Уитт сказал:

— Лучше оставим это. Дозвонимся ей позже. Она все равно ничего не смогла бы здесь сделать.

Наконец Франсес и Габриел ушли готовить кофе, а с Мэнди остался Джеймс. Он спросил, где она живет. Она объяснила. Он сказал, что, по его мнению, ей не следует сегодня возвращаться в пустой дом. Будет ли кто-нибудь там, когда она вернется? Мэнди, солгав, чтобы избежать объяснений и лишнего беспокойства, заверила его, что будет. После этого он уже не смог придумать, что бы такое еще спросить, и они сидели молча, прислушиваясь к негромким звукам, доносившимся из кухни. Мэнди подумала, что это напоминает ожидание неприятного сообщения в больнице, как это было, когда они с матерью ждали врача во время последней бабушкиной операции. Они сидели в скудно обставленной, безликой комнате, в недружелюбном молчании, каждая — на самом краешке стула, чувствуя себя так неловко, словно не имели права вообще там находиться. Они сидели так, зная, что где-то, невидимые им и неслышимые, специалисты по жизни и смерти занимаются своим таинственным делом, а сами они, бессильные что-либо сделать, способны лишь ждать. Однако на этот раз ожидание было недолгим. Едва они успели допить кофе, как услышали ожидаемый звонок в дверь. Не прошло и минуты, как к ним присоединились инспектор Мискин с инспектором Аароном. У обоих были в руках чемоданчики вроде дипломатов, только побольше. «Интересно, это у них для расследования убийств такие?» — подумала Мэнди.

— Мы поговорим подробнее, когда получим результаты ПМ, — сказала инспектор Мискин. — А сейчас — просто несколько вопросов. Кто ее обнаружил?