Первородный грех - Филлис Джеймс (2005)

— Вы же слышали, как коммандер читал письмо, которое она нам написала, — тихо ответил Донтси. — Как по-вашему, похоже это на прощальную записку?

56

Мистер Уинстон Джонсон — большой, черный, дружелюбный — явно не был взволнован атмосферой полицейского участка и вполне философски отнесся к потере возможного заработка из-за необходимости явиться в Уоппинг. Говорил он глубоким, приятным басом, но с акцентом лондонского кокни.

Когда Дэниел извинился, что они посягнули на его рабочее время, он ответил:

— Да я, может, не так уж много и потерял. Подхватил пассажиров — им на пристань Канари-Уорф надо было, а это как раз по дороге сюда. Пара американских туристов. А они хорошие чаевые всегда дают. Потому я и припозднился малость.

Дэниел протянул ему фотографию Эсме Карлинг:

— Вот пассажирка, которая нас интересует. Вечером в четверг ехала в Инносент-Хаус. Узнаете?

Мистер Джонсон взял фотографию левой рукой.

— Точно. Села на Хаммерсмитском мосту примерно в полседьмого. Сказала, ей к полвосьмому надо быть на Инносент-Уок, дом десять. Никаких проблем. Меньше часа надо было, чтоб туда доехать, если, конечно, без пробок и без тревог бомбовых, когда ваши ребята дороги перекрывают. Мы быстро доехали.

— Вы хотите сказать, что приехали до семи тридцати?

— И приехали бы, только она возле Тауэра в стекло постучала и сказала, что не хочет раньше времени там быть. Попросила меня время как-то убить. Ну, я ее спросил, куда она хочет съездить, а она говорит: «Все равно, только чтоб в полвосьмого на Инносент-Уок попасть». Я ее до Собачьего острова довез и там малость покрутился, а потом вернулся по хайвэю. Это добавило пару фунтов на счетчике, только, как я считаю, ее это не волновало. В восемнадцать фунтов ей все это обошлось, да еще чаевые дала.

— Как вы подъехали к улице Инносент-Уок?

— Налево с хайвэя, потом по Гарнет-стрит и направо с Уоппинг-Уолл.

— Конкретно кого-нибудь заметили?

— Конкретно? Там были два или три человека, но не могу сказать, что кого-нибудь конкретно заметил. Я же за дорогой следил, верно?

— Миссис Карлинг разговаривала с вами во время поездки?

— Только про что я вам сказал, мол, она не хочет приехать на Инносент-Уок раньше полвосьмого, и не повожу ли я ее по округе. Вроде того.

— И вы уверены, что ей нужно было в дом десять на Инносент-Уок, а не в Инносент-Хаус?

— Номер десять — так она сказала, и у номера десять я ее высадил. У чугунных ворот в конце проулка Инносент-Пэсидж. Мне показалось, ей не больно-то хотелось ехать дальше по Инносент-Уок. Она мне в стекло постучала, как только я на улицу свернул, и сказала, что дальше не надо.

— Вы не заметили, ворота в Инносент-Пэсидж были закрыты?

— Ну, открытыми они не стояли. Только это не значит, что они заперты были.

Дэниел задал вопрос, уже зная ответ, но нужно было, чтобы он попал в протокол:

— Она не упоминала, зачем едет на Инносент-Уок — с кем-то встретиться, например?

— Не мое это было дело, верно, шеф?

— Возможно, но ведь пассажиры порой разговаривают.

— Еще как — некоторых и не остановишь! Только эта молчала. Сидит, сумку свою огромную к себе прижала и молчит.

Шоферу передали еще одну фотографию:

— Эта сумка?

— Может, и эта. Вроде похожа. Только учтите, под присягой не подтвердил бы.

— Сумка казалась полной, будто она несла в ней что-то тяжелое или объемистое?

— Тут не смогу вам помочь, шеф. Но я заметил, что она у нее на плече висела и большая была.

— А вы сможете присягнуть, что везли эту женщину от Хаммерсмитского моста на Инносент-Уок в четверг и оставили ее у ворот в Инносент-Пэсидж, живой и невредимой, в семь тридцать?

— Ну уж не мертвой же я ее там оставил! Да, я точно могу поклясться, что оставил ее там живой. Вы, наверное, захотите, чтоб я показания вам подписал?