А потом Крейн внезапно объявил, что его женщина беременна, и Рильор понял, что нужно поторопиться. Он увеличил дозу.

Приглашенные маги и врачеватели, которых приводил Рильфа, говорили, что это все плохая наследственность: многие дарги Обсидианового клана страдали от подобных симптомов. Император Илларион лишил их возможности обращаться в драконов, тем самым лишив едва ли не самого главного в жизни: части себя. По сути, все они стали калеками, неспособными передвигаться так, как положено им по праву рождения. Неспособными покинуть границы Латгейра. Неспособными жить полной жизнью.

Время шло, Крейна с каждым днём становилось все хуже. Все больше и больше времени он проводил на плацу, пытаясь снять агрессию в стычке с охотничьими ящерами или в спарринге с несколькими противниками. Все чаще ловил себя на том, что всё вокруг раздражает. Что любое, порой не ему сказанное слово, вызывает жгучую ярость.

Но одурманенный разум не замечал этих странностей.

Пока однажды Крейн не проснулся от визга служанки и не увидел, что спит луже крови…

Дальше все прошло, как по нотам.

Убитый горем, Крейн в ярости разметал половину замка. Разорвал охранников, пытавшихся утихомирить озверевшего лаэрд. А потом заперся в спальне с трупом любимой и пять дней не выходил оттуда, не желая ни есть, ни пить, и никого к себе не подпуская.

Как обезумевший, он бросался нелюбого, кто пытался приблизиться. И среди Обсидиановых начали расползаться слухи, что лаэрд сошел с ума. Об этом говорили в Латгейра, в деревушке, раскинувшейся под его стенами, и даже на сельской ярмарке.

В клане назревала паника. Если самый сильный дёрг рода сошел с умай убил свою женщину, то чего ждать всем остальным?

Через пять дней Крейн покинул разгромленные покои. Вышел, тихий и мрачный, постаревший на десять лет. И сказал всего одну фразу:

— Похороните то, что осталось.

Никто не посмел спрашивать его очам-либо. Никто не посмел удерживать.

Когда слуги набрались смелости и вошли в спальню, они нашли на кровати тело Вверены. Крейн одел ее в лучшее платье, заплел ее волосы и уложил девушку так, что казалось, она просто спит.

Если бы не засохшая кровь на щеках, так бы все и решили.

Рильфа видел ее. Даже мертвая, она была хороша. Ведь Крейна всегда доставалось все самое лучшее. Даже женщины.

Императорских дознавателей, прибывших из столицы, Рильфа встречал уже в роли лаэрд. Они покрутились в крепости пару дней, но особого рвения проявлять не стали. Ведь Крейн перед тем, как уйти, написал чистосердечное признание и добровольный отказ от титула и привилегий.

И все же старший брат опять оказался сильнее, чем Рильфа рассчитывал. Крей должен был умереть от горя рядом со своей шинами. Но выжил. Выдержал. Слишком сильная воля.

На целых тридцать лет Крейн исчез в лесах. Все уже думали, что он сгинул. И тут он вернулся, словно тень из прошлого, способная нарушить идеально отлаженный механизм.

Но этого Рильфа ему не позволит.

Не отдаст Латгейра.

Не отдаст сына.

Лучше убьет ту маленькую грязную суку, что посмела сбежать с его ребенком.

И сделает это руками Крейна. Снова.

***

Когда карета, окутанная серебристой магической дымкой, исчезла за лесом, он ухмыльнулся собственным мыслям и глянул туда, где все это время шла горячая схватка.

Нападавшие кидались на Крейна разом, то по одному, пытаясь проломить его оборону. Заходились тыла и с флангов, делали обманные выпады, но не могли задеть бывшего лаэрд даже кончиком лезвия. Он был неуязвим.

Рильфа решил, что с этим пора кончать. Поиграли — и хватит. Пора старшему братцу напомнить, кто здесь хозяин.

Он взмахнул рукой, заставляя землю под ногами Крейна вздыбиться волнами. Но в последний миг вдруг почувствовал, что что-то не так. Ощущение смертельной опасности, как порыв ледяного ветра, ударило в грудь, вышибая дыхание.