Убить Отца - Сандроне Дациери (2019)

Повесив трубку, он понял, что возвращаться домой и ложиться спать ему не хочется. Риталин, который поначалу разогнал сон, теперь горел у него внутри, как бензин. Мозг работал на полных оборотах, без остановки выстраивая гипотезы и сценарии, в центре которых неизменно оказывался Ровере. Разрешив загадку собственного вовлечения в дело Мауджери, Данте выдвинул новый вопрос: когда этим делом начал заниматься Ровере? А главное, почему?

То немногое, что он знал от Коломбы о Ровере и его предыдущих расследованиях, никоим образом не связывало его с Отцом. И потом, он производил впечатление основательного, рассудительного полицейского, который взвешивал каждый свой шаг и на службе, и в личной жизни. Начальник спецподразделения уж точно не был столь безрассуден, чтобы совать нос в чужое расследование забавы ради.

Данте надеялся, что на его вопросы хотя бы частично ответит содержимое флешки, которая вскоре окажется в ловких руках Сантьяго. Но ему не терпелось узнать все как можно скорее, и обратиться он мог только к одному человеку. Дождавшись, пока какой-то марокканец закончит ворковать с далекой невестой, он сделал еще один звонок. На этот раз он позвонил женщине, которая много лет разыскивала сестру, чьи останки Данте в конце концов нашел под полом в доме ее свекра. Женщина до сих пор была ему благодарна. По стечению обстоятельств она как раз работала в больнице, где лежала Коломба. Женщина назвала ему номер палаты, правда сейчас была не ее смена. Данте попросил ее описать план отделения и понял, что справится и без посторонней помощи. Его неугомонный мозг буквально кипел, так что ему и в голову не пришло дожидаться утра. Он вызвал такси и, опустив все окна, доехал до больницы. Попросив высадить его в нескольких метрах от здания, он перелез через забор и оказался в саду. Он на ходу считал окна третьего этажа. В голове вертелся план больницы: стоило закрыть глаза – и перед ним появлялась ее трехмерная модель. Данте остановился под сенью кипариса. Палата находилась на третьем этаже – прямо над ним. Он взобрался на дерево, как по лестнице. Лазил он всегда довольно ловко. Хотя у него была всего одна здоровая рука, по ветвям он карабкался не хуже обезьяны. К тому же его худощавое телосложение облегчало задачу. Одна из верхних ветвей была достаточно толстой, чтобы выдержать его вес, и находилась как раз на уровне окна. Оседлав ветку, Данте понял, что до карниза ему не допрыгнуть. Зато теперь он видел освещенную тусклым ночником койку Коломбы и ее лицо среди подушек.

Обдумывая, не стоит ли слезть и бросить камешек в ее окно, он заметил, что в палате кто-то движется. Силуэт незнакомца едва угадывался на границе отбрасываемой уличным фонарем полосы света, но Данте сразу понял, что тот задумал недоброе. На мужчине был больничный халат, но держался он совсем не так, как врачи и санитары. Тем, кто привык иметь дело с чужими страданиями, обычно свойственны скупые, почти резкие движения. Кем бы ни был этот тип, он нервничал, словно знал, что не имеет права находиться в палате.

Мужчина шагнул к постели – теперь Данте видел его руки. Он сжимал у горла ворот халата. Универсальный жест тревоги и самозащиты. Незнакомец двигался крадучись, как будто готовился приступить к выполнению сложной и опасной задачи. Нельзя просто ждать у моря погоды. Надо поднять тревогу, разбудить Коломбу, а если потребуется, поднять на ноги всю больницу! Но не успел Данте на что-то решиться, как из темноты среди деревьев донесся шепот, обжегший его, подобно кнуту. Данте немедленно затрясло. Этот шепот будил в нем самые страшные, самые непреодолимые кошмары, рвущие нутро и леденящие кровь.

Он вцепился в ветку, словно какая-то сила арканом тянула его к земле.

«Не смотри, – приказал он себе. – Не смотри вниз».