Убить Отца - Сандроне Дациери (2019)

– Да, до меня мало что доносилось. Грохот проезжающих по местной дороге грузовиков, сирены «скорой помощи», гром… Иногда крики птиц. Зато внутри каждый звук отдавался гулом, взлетал до самой кровли и обрушивался мне на голову. – Данте поежился. – Знаешь, что самое невероятное?

Боясь, что ее голос дрогнет, Коломба молча покачала головой.

– Что я выжил. Мне самому это кажется невероятным. Черт, ко всему привыкаешь.

Данте вышел на балкон покурить. Весь пол уже был завален окурками. Когда десять минут спустя он вновь вошел в комнату, к нему, казалось, вернулось спокойствие.

– Думаю, во вторую башню Отец заходил через дверцу с противоположной стороны, по крайней мере с тех пор, как я начал подсматривать в щелку. Может быть, он делал это с наступлением темноты, потому что я никогда не видел, чтобы он приходил с обратной стороны. Только в последний день. Он держал за руку мальчика моего возраста.

Историю о мальчике Коломба уже знала. Это была самая противоречивая часть показаний, которые дал Данте сразу после освобождения. На бумаге они казались неправдоподобными, но теперь, когда она услышала их своими ушами со слов Данте, у нее сложилось иное впечатление.

– Тогда ты и увидел его лицо.

– Ему было между тридцатью и сорока. Короткие волосы, очень светлые голубые глаза. Впалые щеки. Я даже попытался нарисовать его портрет, но он вышел слишком неопределенным. Было темно. Я был взволнован.

Коломба взглянула на портрет: черты лица человека, которого видел Данте, были едва намечены. За исключением суровых глаз.

– Лик Господень… по твоим собственным словам.

– До того момента он всегда носил вязаную лыжную маску, пришитую к полувоенному кепи, и темные очки. – По словам Данте Торре, за время его заточения похититель сменил пять пар очков. Все одной и той же модели. – Ну а мальчик… Его я видел только мельком… Невозможно различить планету за блеском звезды… Мне он показался высоким и худым, худее Отца – тот был среднего телосложения. Мальчик был моего возраста. И волосы у него длинные, до плеч, как у меня. Но в одном я уверен. Он то ли смеялся, то ли плакал. Или и то и другое, потому что он как-то странно резко всхлипывал.

Коломба бросила взгляд и на портрет мальчика, который показался ей не менее расплывчатым. Это мог быть любой мальчишка того же возраста, что и Данте в то время.

– Возможно, это были туристы? Какой-нибудь мужчина мог приехать с сыном на пикник.

– О нет, – покачал головой Данте.

– И что случилось потом?

– Отец повел мальчика по полю. Они прошли мимо моей башни. Как я ни вглядывался в трещину, мне было мало что видно. Черт, щель была не шире сантиметра… И за секунду до того, как они исчезли из поля моего зрения, я увидел другую руку Отца – ту, что он прятал за спиной. В ней был зажат нож. Сейчас, когда я в этом кое-что смыслю, я думаю, что это был резак.

– Ты сказал, что уверен, что мальчика убили. Был ли ты тем или иным образом свидетелем убийства? Может, слышал крики?

– Нет. Знаю, не нашли ни трупа, ни следов крови, но я не сомневаюсь в том, что сделал с ним Отец.

– Должно быть, это стало для тебя шоком.

– Шок – слабо сказано. Впервые за одиннадцать лет я увидел Отца в лицо, увидел еще одно человеческое существо. Через несколько минут я снова увидел Отца. Он был один и направлялся к моей башне.

– И у него все еще был нож? – спросила Коломба.

– Да. Я услышал, как он открывает дверь. Он не ожидал, что я дам отпор. В последние годы я никогда не сопротивлялся. Но я ударил его отхожим ведром и сбежал. Я не слишком-то понимал, что делать.

– Что заставило тебя так поступить? Ты испугался?

Грустная улыбка Данте нисколько не походила на его обычную усмешку.

– Нет, – тихо сказал он. – Я сбежал, потому что он меня предал. Я думал, что был его единственным сыном.

2