Плохая шутка - Иван Миронов, Александр Варго (2019)

– Поэтому, прошу вас, вспомните или выясните, чем же так интересен Смерти ваш избранник.

Алексей Петрович внезапно нахмурился и невнятно, словно чавкая, проговорил:

– Неужели мой предмет настолько скучен?

Лана в недоумении подняла взгляд на полуслепого старика, но вместо последнего перед ней стоял Храмов Юрий Николаевич.

– Милочка, спать надо дома ночью, а днем нужно учиться, – прочавкал Хрюн, вперив в нее свои выпученные бесцветные глаза, в которых читалось раздражение и, как ни странно, все та же безучастность.

Лана, еле сдерживая желание скривиться (изо рта преподавателя пахло гнилыми зубами и дерьмом), выпрямилась и положила пальцы на ручку.

– Извините, Юрий Николаевич!

Храмов скорчил пренебрежительную мину и пробормотал:

– Мне не извинения ваши нужны, а знания.

Он еще раз бросил на нее раздраженно-безучастный взгляд и двинулся в направлении трибуны.

«Черт, как я умудрилась заснуть у Хрюна на паре?» – отрешенно и равнодушно подумала Лана.

Весь институт знал, что этот разваливающийся на глазах дед обладал памятью, которой позавидовал бы и карточный шулер. Каждый, кто представал перед ним в неприглядном свете, тут же заносился в его мысленный черный список. Но сейчас перспектива оказаться в числе «неуспевающих» совершенно не беспокоила Лану. С этим она как-нибудь разберется. Сейчас ее волновало кое-что другое. Там, у букиниста дома, она сказала, что не может вспомнить ничего необычного, но она соврала. Денис говорил что-то, что показалось ей странным. И оставалось всего лишь вспомнить, что именно.

«Всего лишь», – невесело хмыкнула Лана, подвинула к себе тетрадь и попыталась сосредоточиться на лекции. Но бормотание Хрюна никак не складывалось в голове девушки в осмысленную речь. Ее мысли постоянно возвращались к Денису.

19

Вместо санузла квартиры номер двадцать четыре дома номер шесть «а» по улице Остоженка стоял лес. Толстые, в два-три обхвата, стволы дубов создавали непроницаемую стену справа и слева от узенькой, едва заметной тропинки, уходящей вдаль. На деревьях Денис не заметил ни единого листочка. Земля была абсолютно пуста: ни травинки, ни сучка. Небо, практически неразличимое во тьме, походило на пепелище. Пение птиц, треск насекомых, скрип ветвей на ветру – ничего этого не было. Только абсолютная тишина. Денису пришла в голову жуткая картинка: чистый, словно вылизанный, зал морга и мертвецы, молча стоящие возле своих каталок, все еще накрытые простынями. Его передернуло. Он не хотел заходить в этот безжизненный лес. Боялся, что, переступив порог и покинув мир с привычным набором вещей, он будет обречен на бесконечные, заведомо неудачные попытки вернуться назад. Обречен на вечность в этом царстве мертвых растений, безучастного неба и тишины.

– Прошу, мой брезгливый друг, – пригласил Анку.

Денис оглянулся. В глазах Константина Андреевича он увидел холодную, выверенную, насмешку, но под ней было явно что-то еще. Что-то более человечное.

– Иди.

Анкудинов протянул длинную костлявую руку, слегка сжал плечо Дениса и подтолкнул его в сторону проема.

Денис сделал шаг, ожидая безболезненного разряда, но ничего не произошло. Он переместился из московской квартиры в мертвый лес так, словно это было привычным делом. Константин Андреевич шагнул следом.

– Погода просто замечательная! – воскликнул Анку с деланым воодушевлением.

Его голос раздавался так глухо и плоско, словно они все еще оставались в комнате. Денис поднял глаза на совершенно неподвижные ветви дубов. Не похоже было, что здесь можно употреблять слово «погода». Окружающее больше походило на декорации. Не возникало даже ощущения свежего воздуха – Денис не почувствовал ни единого запаха, вообще ничего. В голове вновь возникла мысль о морге.

Странно, но боль в голове прошла. Оставалось легкое головокружение, но Денис полагал, что путешествие между мирами вполне подходит в качестве причины для этого.