– Я не говорю «нет». И «да» тоже не говорю. Куп, я только что поняла, в чем дело. Я чувствую, что мне подходит слово «мать». Но одновременно не могу примерить на себя «жену».

– Миллионы других женщин могут.

– Не совсем в таком порядке. – Стараясь успокоить, я погладила его по груди. – Недавно ты сказал мне, что у меня есть время подумать. Это остается в силе?

Куп кивнул, его плечи медленно расслабились.

– Но на этот раз тебе не удастся так легко от меня отделаться.

Потом он положил ладонь мне на живот, где уже была его частичка, и поцеловал на прощание.

– Тебя так долго не было, – прошептала Кэти из своей кровати. – Ты сказала ему?

Я уставилась на потолок, на маленькое желтое пятно, напомнившее мне профиль Авраама Линкольна.

– Ага, сказала.

Она приподнялась на локте:

– И?..

– И он счастлив. Вот так.

Я не разрешала себе смотреть на нее. Если бы посмотрела, то сразу вспомнила бы выражение лица Адама, когда он впервые услышал об их ребенке, печаль Адама, когда он склонился перед могилой. Я боялась, что не смогу скрыть от Кэти новость о возвращении Адама Синклера домой.

– Спорим, он все время улыбался, – сказала Кэти.

– Угу.

– Спорим, он смотрел в твои глаза, – мечтательно произнесла она. – И сказал, что любит тебя.

– По сути дела…

– И он обнял тебя, – продолжала Кэти, – и сказал, что даже если все отвернутся от вас и ты никогда не увидишь друзей и родных, то мир, в котором вы останетесь с ним и ребенком, будет наполнен вашей любовью.

Я уставилась на Кэти, на ее сияющие в темноте глаза, на тронутые полуулыбкой губы. Весь ее облик выражал что-то среднее между восторгом и сожалением.

– Да, – ответила я. – Все так и было.

Глава 15

Если бы не ромашковый чай, Элли могла бы и не выйти из спальни в понедельник утром. После бессонной ночи и утренней тошноты ей удалось наконец спуститься вниз, где она нашла дымящуюся чашку и тарелку с солеными крекерами. К этому времени все остальные уже встали из-за стола. На кухне оставались только Кэти и Сара, которые мыли посуду.

– Понимаешь, сегодня нам надо ехать с Ледой, – стараясь не вдыхать запахи еды, сказала Элли. – В суде мы встретимся с Купом.

Кэти кивнула, но не повернулась. Элли глянула на спины женщин, мысленно благодаря Кэти за то, что та избавила ее от вида блюда, наполненного яйцами, беконом и колбасой. Она осторожно отхлебнула чай, ожидая, что желудок снова взбунтуется, но тошнота, к ее удивлению, отступила. Выпив чай, Элли почувствовала себя гораздо лучше.

Ей не хотелось напоминать о своей беременности, особенно сегодня, но она чувствовала себя обязанной похвалить Кэти за заботу.

– Чай, – прошептала Элли, когда они двадцать минут спустя сели на заднее сиденье машины Леды. – Именно то, что было нужно.

– Не благодари меня, – прошептала в ответ Кэти. – Его приготовила мама.

Последнее время Сара за обеденным столом накладывала Элли гору еды, словно откармливала ее на убой, как свинью. Неожиданное изменение в меню показалось Элли подозрительным.

– Ты сказала ей, что я беременна? – строго спросила Элли.

– Нет. Она приготовила тебе чай, потому что ты нервничаешь из-за суда. Она считает, что ромашка успокаивает нервы.

Расслабившись, Элли откинулась назад:

– Желудок она тоже успокаивает.

– Да, я знаю, – сказала Кэти. – Мама готовила его для меня.

– Когда, по ее мнению, ты нервничала?

– Когда я была беременна, – пожала плечами Кэти.

Она не успела ничего больше сказать, потому что на водительское место села Леда и заглянула в зеркало заднего вида:

– Ничего, что я за рулем, Кэти?

– Наверное, епископ постепенно привыкает делать для меня исключения из правил.