Простая правда - Джоди Пиколт (2019)

На миг я дрогнула. Я представила себе веснушки на загривке Стивена и то, как он отставляет руку, когда чистит зубы. Я почти почуяла его запах, исходящий из шкафов, комодов и от постельного белья. Все это было таким простым, таким знакомым, а мир, в который я себя загнала, был чуждым на каждом шагу. Если бы в конце дня я встречалась с тем, что мне близко, что я люблю, то дело с Кэти заняло бы надлежащее место – моя работа, а не жизнь в целом.

Я крепче сжала телефон и закрыла глаза.

– Может быть, – услышала я свой шепот, – нам надо просто подождать и посмотреть, что произойдет.

Я застала Сару в гостиной в одиночестве. Она сидела, склонившись над шитьем.

– Извините. За телефон.

– Ничего страшного, – отмахнулась она от моего извинения. – У мужа Марты Стольцфус есть телефон в коровнике, для бизнеса. Луиза просто задается. – Она, вздохнув, поднялась и начала собирать шпульки с нитками. – Надо бы здесь прибраться.

Я взяла ткань за два угла, помогая сложить ее.

– Мастер-класс по лоскутному шитью оказался очень коротким. Надеюсь, не я тому причиной.

– Думаю, он в любом случае был бы коротким, – отрывисто ответила Сара. – Я послала Кэти развешивать белье, если вы ее ищете.

Я догадалась, что меня отсылают прочь. Но, собираясь уйти, задержалась у двери в кухню:

– Почему Рейчел Лэпп не доверяет Кэти?

– По-моему, вы могли бы уже понять.

– Ну, я имела в виду, помимо очевидного. Особенно после того, как за нее заступился ваш епископ…

Сара положила лоскутное одеяло на полку и повернулась ко мне. Хотя она обладала достойной восхищения способностью скрывать свои чувства, но в тот момент ее глаза горели от стыда, потому что подруги унизили ее дочь.

– Мы похожи друг на друга. Мы одинаково молимся. Мы живем одной жизнью, – сказала она. – Но это не значит, что мы одинаково думаем.

На ветру хлопали огромные белые паруса, когда их развешивали на бельевой веревке. Кэти боролась с простынями, которые охватывали ее своими широкими руками. Отбиваясь от них, она что-то бормотала с набитым прищепками ртом, а ее фартук от ветра взвивался вверх. Увидев меня, она отошла от веревки, побросав лишние прищепки в ведро.

– Ты, конечно, пришла сюда, как раз когда я закончила, – пожаловалась она, садясь рядом со мной на каменную стенку.

– Ты прекрасно справилась и без меня. – (На одной веревке висела радуга из рубашек и платьев – темно-зеленые, красные, бледно-фиолетовые, желтые; рядом с ними плясали черные ноги мужских брюк, а на третьей веревке были развешены простыни с раздувшимися животами.) – У нас белье развешивала мама, – сказала я с улыбкой. – Помню, как я тыкала в них палкой, изображая рыцаря.

– Не принцессу?

– Вряд ли. Они совсем скучные, – фыркнула я. – Я не собиралась дожидаться какого-то там принца, если сама могла себя спасти.

– Мы с Ханной, бывало, играли в прятки среди простыней. Но на простыни попадала грязь с наших ног, и нам приходилось перестирывать их.

Запрокинув голову, я подставила лицо ветру:

– Помню, что верила, будто можно почуять запах солнца на простынях, когда приносишь их в дом и застилаешь постель.

– О-о, так оно и есть! – обрадовалась Кэти. – Ткань поглощает его взамен сырости. На каждое действие существует равное противодействие.

Физические законы Ньютона казались несколько продвинутыми для восьми классов средней школы, которыми обычно ограничивалось школьное образование большинства амишских детей, включая и Кэти.

– Я не знала, что у вас в школьную программу входит физика.

– Не входит. Просто я это слышала.

Слышала? От кого? Местного амишского ученого? Не успела я спросить ее, как она произнесла:

– Мне надо заняться огородом.

Я пошла за Кэти и, усевшись, стала смотреть, как она срывает бобы и складывает их в фартук. Она казалась полностью погруженной в работу и, когда я заговорила, вздрогнула.