Простая правда - Джоди Пиколт (2019)

– Можно и так, но судья ждет не этого. – Помолчав, я добавила: – Я не прошу у вас электрического подключения в доме или даже доступа в Интернет и к факсу – тем и другим я широко пользуюсь перед судебным разбирательством. Но вы должны понять, что несправедливо просить меня готовиться к предстоящему делу по амишским правилам, если оно ведется по-американски.

Аарон долго смотрел на меня темными бездонными глазами:

– Мы поговорим об этом с епископом. Сегодня он приедет сюда.

Я широко открыла глаза:

– Приедет? Ради этого?

Аарон повернулся прочь.

– Ради других дел, – ответил он.

Аарон молча подвел меня к багги. На заднем сиденье уже ждала Кэти, всем своим видом показывая, что она тоже не понимает, в чем дело. Аарон уселся справа от Сары и, взяв вожжи, зацокал языком, понукая лошадь.

Сзади подъехала другая повозка – открытый экипаж, в котором Сэмюэл с Леви ездили на работу. Таким караваном мы сворачивали на дороги, по которым я прежде не ездила. Они вились по полям и фермам, где продолжали работать мужчины, и наконец мы остановились у небольшого перекрестка; там уже стояли несколько других багги.

Кладбище было маленьким и опрятным, все надгробия примерно одного размера, так что самые старые из них отличались от новых лишь вырезанными на камне датами. В дальнем углу стояла небольшая группа амишей, их черные платья и брюки мели землю, как вороньи крылья. Как только Сара с Аароном сошли с багги, эти люди все разом пошли навстречу.

Я чересчур поздно догадалась, что дом Фишеров был лишь первой остановкой. Они окружили меня и Кэти, дотрагивались до ее щеки и руки, похлопывали по плечу. Они бормотали слова утешения и соболезнования, звучащие одинаково на любом языке. В отдалении Сэмюэл и Леви выносили что-то из своей повозки – небольшой предмет, по виду, несомненно, гроб.

Я в ошеломлении оторвалась от группки родственников и подошла к Сэмюэлу. Стоя на краю могилы, он смотрел вниз на крошечный деревянный ящик. Я откашлялась, и он встретился со мной взглядом. Мне хотелось спросить, почему никто не выражает ему соболезнования, но слова застряли в горле.

На стоянку с багги медленно заехала машина, из нее вышли одетые в черное Леда и Фрэнк. Я оглядела собственные джинсы и футболку. Если бы кто-нибудь сказал мне, что мы поедем на похороны, я переоделась бы. Но, судя по всему, Кэти тоже никто не удосужился об этом сказать.

Она принимала соболезнования родни, чуть вздрагивая, как от удара, всякий раз, когда с ней кто-то заговаривал. К открытой могиле подошли епископ и дьякон, которых я видела на церковной службе, и вокруг собралась небольшая группа людей.

Я недоумевала, какое чувство ответственности заставило Сару и Аарона хоронить тело младенца, которого они вслух не признали бы своим внуком. Я думала о том, что чувствует Сэмюэл, стоя на краю могилы. Я думала о том, как воспринимает все это Кэти, если учесть полное отрицание ею беременности.

Мать крепко взяла Кэти за руку, и девушка выступила вперед. Епископ начал молиться, и все склонили головы – все, за исключением Кэти. Она смотрела прямо перед собой, потом на меня, потом на багги – куда угодно, только не в могилу. Наконец она повернула лицо к солнцу, как цветок, и чуть улыбнулась не к месту, а солнечный свет лился на ее кожу.

Но когда епископ призвал всех прочитать про себя «Отче наш», Кэти вдруг вырвала свою руку у матери, бросилась с глаз долой к багги и забралась внутрь.