Игрок - Куин Меган, Принс Джессика

Пока Дэвис готовится к следующему раунду, я позволяю своем взгляду блуждать по Пенелопе. Она в тех же самых туфлях, что и вчера, ее ноги в чулках, а юбка слишком обтягивает бедра, заканчиваясь под задницей, выше взгляд перемещается на груди, которые почти выпрыгивают из рубашки, приглашая поиграть. Ее улыбка приятная, манера вести себя — настойчивая, и что-то затуманивает ее едва искрящиеся глаза, между которыми пролегла постоянная хмурость.

Кажется, деньги для нее проблема, учитывая состояние первой пары туфель, в которых я ее видел, но скорее всего не это беспокоит ее. Есть что-то серьезнее, что-то более значимое управляет ее рутиной.

Но что это?

— Мистер Сент, вы в игре? — спрашивает Дэвис, ее плавный волос вырывает меня из размышлений.

Вместо того чтобы позволить ей увидеть, что я нахожусь в оцепенении своих мыслей, я небрежно опускаю взгляд на свои фишки, делаю глоток своего напитка и затем переворачиваю фишку по центру.

Снова переводя внимание на игру, я забываю обо всем остальном в комнате. Пенелопа подождет. Сейчас необходимо выиграть деньги.

Группа, против которой я играл, была средней паршивости. Их было так легко прочитать. Тимберс проверял свои карты, каждые две секунды, когда у него была хорошая раздача. На Гибсоне были очки, а глаза у него были лукавые, но он не осознавал, что его брови жили отдельной жизнью. Сандерсон был довольно спокоен большую часть времени, но если внимательно за ним наблюдать, можно заметить, когда у него хорошая раздача — он слегка постукивает указательным пальцем по ободку бокала. Мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в нем, но когда у меня получилось, его стало легко обыграть. Затем Пиккори. Он тот еще фрукт. Чешет свой нос, ерзает на сиденье и почесывает правую ладонь. Мужик огромная, ходячая подсказка. Он разбрасывается деньгами, когда заходит в зал, но это не длится долго.

Игра за игрой я сосредоточен, игнорируя то, что происходит вокруг меня. Я даже не замечаю, когда пополняется мой стакан, все что осознаю — гора фишек перед мной увеличивается, пока у всех уменьшается, когда ночь подходит к концу.

Последняя раздача, и Дэвис раздает нам карты. С каждым тасованием колоды, я чувствую, как моя душа пробуждается, через меня проходит легкость, как будто я навещаю старого друга.

Когда карты розданы, я небрежно поднимаю краешек своих, отмечая, что у меня два вальта — буби и черви. Перевожу взгляд и вижу, что Дэвис перевернула шестерку крестей, даму черви, вальта пики.

Бл*дь, да.

Несмотря на вечеринку в голове я остаюсь невозмутимым с виду.

Быстро оглядывая стол, я ищу любые проколы. Пиккори сразу начинает ерзать на месте. Сандерсон оставляет бокал на столе, вероятно, ожидая очереди перевернуть карты, а Гибосн внимательно изучает свои карты.

— Гибсон, ваша ставка, — говорит Дэвис.

Он играет со своими фишками — еще один показатель блефа. Ставит десять тысяч, мы все делаем свои ставки. Я не поднимаю, потому что не хочу спугнуть своих оппонентов.

Перевернутая карта показывает десятку пики. Для меня бесполезно, но опять же, у меня есть три одинаковые карты прямо сейчас, и я сижу довольно.

— Гибсон, — зовет Дэвис. Он складывает фишки вместе и бросает сто тысяч. Я сдерживаю себя, чтобы не закатить глаза. Придурок слишком много себе позволяет, особенно для блефа. Мы все отвечаем на ставку за исключением Тимбера, который опускает голову, ругательства вырываются из его рта, как раз когда Пенелопа приносит ему напиток, чтобы утопить печаль. Он довольно грубо выхватывает напиток и осушает его быстрее, чем она успевает уйти.

— Еще, — бурчит он.

Я игнорирую раздражение, которое поднимается во мне из-за того, как мудаки обращаются с Пенелопой, опять же, я не лучше, делаю себе заметку, дать ей хорошие чаевые, когда все закончится.