Егерь - Даниэль Рэй (2021)

На первой странице красовалась фотография Роден без татуировок на теле. Молодая девушка в пол-оборота улыбалась на камеру. Волосы длинные, блестящие, перекинуты через одно плечо. В ушах серьги с огромными камнями. Улыбка белоснежная, ямочки на щеках. И глазах столько радости, столько огня… Зафир смотрел на эту фотографию и понимал, что девушки, изображенной на ней, больше не существует. Нет в ней больше ни радости, ни огня. Одна только ненависть и одержимость. Рядом с этим фото была размещена другая ее фотография. Фотография с пресс-конференции. Два разных человека и одна тайна на двоих…

– Чем быстрее ты отделаешься от этой психопатки, тем быстрее вся Олмания вздохнет с облегчением! – продолжал цедить свозь зубы Камилли.

– Не смей… – прошептал Зафир, сжимая кулаки. – Не смей называть ее так…

– Не смей приходить в мой дом, когда меня здесь нет! – гаркнул Камилли, указывая на Зафира пальцем.

Шулин залилась слезами. Назефри загородила Зафира торсом.

– Опомнись, Камилли! Он мой брат!

– Я помню! – произнес Камилли, – кто он такой! Это ты забыла. А я – все прекрасно помню!

Зафир уносил ноги, как можно быстрее. Что заставило его прийти за утешением к сестре? Что заставило его искать спасения там, где его не может быть? Прошлого не изменить. Поступок всегда будет стоять между ними. И если Назефри нашла в себе силы простить его, то это только ее прощение… только ее…

***

В дверь колотили так, что Роден взяла с кухни нож, перед тем, как открыть. Стефан стоял на пороге дома Зафира. Он явно был пьян.

– Брат дома? – осведомился он, проходя внутрь.

– Да нет его, – Роден прошла на кухню и положила нож на место. – По делам вызвали. Что случилось? – спросила она его, закуривая елотку.

– Ты знала, что с ней случилось?

– Долго же ты соображал, – Роден повернулась к пьяному Императору лицом. – Сейчас вот обиду в пойле топишь, вместо того, чтобы с ней быть.

– Кто это сделал? Ты знаешь, кто это сделал?

– Нет, – честно ответила Роден. – Она тоже не знает. Кто-то из подельников Ситен в ее лечебнице.

– Когда? Когда и как это произошло?

– Давно, – ответила Роден, выдыхая дым. – Достаточно давно для того, чтобы разработать план, отомстить и жить с этим дальше.

– Он мертв? – спросил Стефан, цепляясь за стол.

– Да.

– Хорошо, – он закивал, как кукла-марионетка. – Хорошо!

– Иди домой, Император. Проспись.

– Я пойду, – он вновь закивал. – Пойду… Просплюсь…

– Спокойной ночи, – Роден заперла за ним дверь и присела на пол в прихожей.

Она знала, что это сделал Мэйфилд. Знала, но никогда не расскажет об этом Одеялку. Он мертв. А ей с этим жить дальше.

Глаза Роден стали влажными, и она поспешила смахнуть слезы. Жертва чужого насилия – это навсегда. Реакция близких на это насилие – разная. Кто-то напивается от бессилия, как например, Император… Кто-то прячется за ширмой, стараясь никогда не обсуждать эту тему, как, например, ее мать. Никому не понять, через что они прошли. Никому и никогда.

***

Стефан вернулся в квартиру глубоко за полночь. Открыл дверь, побрел в обуви в спальню. Зацепился за ковер и едва не рухнул на пол. Хорошо, что везде его возил поверенный… Так крепко он не набирался со дня своей помолвки…

Кровать, на которой должна была спать Сафелия, оказалась пуста.

– Сафелия? – позвал ее Стефан в тишине. – Сафелия? Сафелия, твою мать!!!

***