Егерь - Даниэль Рэй (2021)

– Он олманец, – покачала головой Роден. – Он пытается работать под иных, чтобы отвести подозрения. Первая жертва – молодая, неприглядная, незамужняя девочка восемнадцати лет. Никто из своих на нее внимания не обращает, но вокруг много олманцев, которым она нравится. Военные, миротворцы, сотрудники бюро по миграции… Олманцы вокруг. За три года она привыкла их видеть. Она привыкла к тому, что нравится им больше, чем своим. Да и сама она больше похожа на них, чем на своих. Он выманил ее. Но как? Втерся в доверие? Или пригласил пройти с ним для проверки? Девочка не возвращается с учебы в общежитие. Идти до общежития недалеко. Там оживленная улица, много людей вокруг, много военных и миротворцев. Затолкай он ее в машину посреди белого дня или затяни в подворотню – кто-то бы наверняка заметил. А сообщений никаких не было.

– Как и камер на улице, – вздохнул Темный.

– Да. С этим не повезло, – согласилась Роден. – Но и Эстет знал о том, что на этой улице нет камер. Бьюсь об заклад, что она была с ним знакома. Прикинуться военным просто. Простота не для него. Нужно познакомиться, втереться в доверие, понравиться ей, чтобы она ушла с ним добровольно. Вот уровень его полета! Он мог начать окучивать ее в каком-нибудь магазине или подсесть к ней в кафе. Проверка документов, любой другой предлог. Извинения за неудобства. Несколько приятных слов. Пару улыбок. Она не боится его, потому что на нем какая-нибудь форма. Он на службе. Миротворец? Бюро по миграции? Не военный. Военные их пугают. А этот вроде как на ее стороне… Девочка не рассказывает подругам о своем новом знакомом. Да и как рассказать, если он не их племени? Она возвращалась в общежитие в тот день, и он встретил ее по дороге. «Может, выпьешь со мной кофе? Здесь рядом, недалеко. А давай срежем угол. Я знаю, тут совсем близко». И все. Она ушла добровольно и не вернулась. Он – олманец, Темный. Ему не больше тридцати – иначе бы она восприняла его как «папочку». Он имеет доступ на территорию резервации.

– Мы проверили всех олманцев, которые имеют доступ в резервацию, – вздохнул Темный.

– Значит, плохо проверяли. Проверьте еще раз. Кто в день исчезновения находился там? В дни каждого из исчезновений кто был в резервации? Кто покидал резервацию? Это важно!

– Да знаю я, что это важно! – прикрикнул Темный и Роден все поняла.

– Конечно, ты уязвлен! – воскликнула она и подошла к нему. – Это нормально, когда ты движешься в одном направлении, но приходит кто-то и говорит тебе, что ты неправ.

– Все лежало на поверхности. Я просто этого не увидел.

– Зато тебе под силу размазать меня по стене, – справедливо заметила Роден.

– Я уже и в этом сомневаюсь, – он отошел в сторону и присел на пол.

Роден вспомнила, как злилась, когда у кого-то что-то получалось лучше, чем у нее. Она до сих пор тяжело переносит поражения. А в этом деле уже на начальном этапе она уделала Темного по всем фронтам. И он это прекрасно понимал.

Роден подошла к нему и присела перед ним на корточки.

– Я не всесильна, – она улыбнулась. – Я так же уязвима, как и ты. Взгляни на меня…

Он поднял глаза.

– Это уродство – цена за самое большое поражение в жизни.

– Я не вижу уродства, Роден, – ответил он. – Ты красивая женщина и прекрасно об этом знаешь.

Она моментально изменилась в лице. Он это заметил.

– Прости… Я не хотел тебя обидеть…

Она ничего не ответила. Встала, отвернулась и посмотрела в окно.

– Загрузи третье место обнаружения, – спустя несколько минут попросила она.

– Сразу? – не понял Темный.

– Да. Я хочу бегло просмотреть их все.

– Хорошо.

Роден расхаживала по периметру проекции, разглядывая останки.

– Поднимись вверх. Деревья в снегу. Какая листва на них должна быть?

– Угадай, – улыбнулся Темный.

– Желтая, – кивнула Роден. – Он верен себе, хотя в конфликт с природой во втором и третьем случае не вступал. Он оставил все как есть.