Не повышай на меня голос, птичка - Миша Рейн (2021)

Злость пробирает до костей. Но злюсь я только на себя и на идиотов, что уже неделю не могут выйти на след златовласки.

Я готов вынести приговор каждому, но это не поможет мне найти ее.

Сжимаю переносицу пальцами. До боли. До искр в глазах.

Жива. Я знаю, что ты жива.

Она просто исчезла. Испарилась.

Где же ты, птичка?

Нет. Не птичка.

Ведьма. Безумно красивая ведьма.

Которая вытрясла всю мою душу. Выжгла клеймо пронзительными аквамаринами. Утащила на самое дно Марианской впадины.

Твою мать… я скоро свихнусь.

Достаю из ящика стола бутылку коньяка и наполняю хрустальный бокал, тут же осушая его до последней капли. Выжигая внутренности огненной жидкостью, в надежде хоть немного выдохнуть после длительного самокопания.

Уже неделю не нахожу себе покоя. С матерью я больше не виделся и не разговаривал. Наказать рука не поднимается. Да и разве могу я?

Вытаскиваю из-за уха сигарету и вставляю ее между губ. На меня все давит. Я хочу вздохнуть, но не могу. И даже сигаретный дым не чувствую, будто и не травлю свои легкие тысячной сигаретой. Нельзя так, Марат. Можно. С появлением в моей жизни голубоглазого проклятья я нарушил уже не один свой устой.

Делаю еще одну затяжку дыма, но так и не выходит перебить призрачный шлейф сладкого запаха ведьмы. Она отравила меня. Прокляла. Вместо воздуха теперь дышу только мыслями о ней.

Внезапно двери моего кабинета распахиваются. И, прищурившись, мне удается разглядеть сквозь дымовую завесу нежданного гостя на пороге.

— До меня дошли слухи, что мой друг спивается? — выдает с широкой улыбкой на лице Салим и стремительно приближается ко мне. — Ас-саляму алейкум, брат!

— Ва алейкум ас салям, брат. — Мы обмениваемся теплым рукопожатием и заключаем друг друга в объятья, прежде чем я приглашаю его присесть.

— Алкоголь не выход, тебе ли не знать?

— Я потерял покой, — произношу на выдохе, лениво постукивая пальцами по столу.

Салим шумно втягивает носом воздух и перекидывает ногу на ногу, устраиваясь в кресле поудобней.

— Так и не нашел? — интересуется он, перекручивая на запястье браслет с медальоном.

Сокрушенно мотаю головой.

— Ни единой зацепки.

Какое-то время мы сидим в тишине, изредка встречаясь нечитаемыми взглядами. Но внезапно Салим подается вперед, кладя руку мне на плечо.

— Марат, я думаю, ты ищешь уже призрака. — От понимания куда он клонит мои челюсти невольно приходят в напряжение. — Татьяна красивая девушка. А теперь представь… голая на холодной трассе. Если не какие-нибудь ублюдки, то мороз забрал ее. Ты ведь понимаешь…

— Замолчи! — скидываю с себя его руку. — Не смей мне этого говорить, Салим! Она жива.

— Успокойся, брат, я не желаю зла Татьяне, но и видеть во что превращается мой друг я тоже не могу.

— За меня не беспокойся, — сухо отвечаю ему и откидываюсь на спинку кресла.

— Не беспокоиться, — недовольно цитирует мои слова. — Я вот одного не понимаю. Если тебя так волнует ее жизнь, почему ты так с ней обращался?

Вмиг бросаю на Салима уничтожающий взгляд. Он нарывается.

— Тебя это не касается. — Вновь беру бутылку и откупориваю крышку. — Ты прилетел вытрахать мне мозг?

— Я прилетел, — Салим выхватывает у меня из рук коньяк, а вместе с ним и гортанный рык из моего горла, — чтобы предотвратить твое стремление стать алкашом. Ты хоть перчатки то надеть сможешь? — с вызовом выдает друг и возвращает бутылку на стол, а я не могу сдержать скупой улыбки.

— Хочешь проверить?

Салим издает короткий смешок, вскидывая руки вверх.

— Ты умеешь убеждать словесно, брат.

Напряжение постепенно уходит и я возвращаю дружеский тон. Достаю второй бокал и, поставив на стол, наполняю оба карамельной жидкостью.

— Так какими судьбами в наших краях? — протягиваю ему пузатый сосуд.