Когда герои падают - Джиана Дарлинг

Заботиться обо мне несмотря на то, что это была жалкая работа, которую я никогда не смогу упростить.

Видеть меня, когда я так долго втайне боялась, что умру незамеченной и неизвестной.

Я плакала, и плакала до тех пор, пока моя грудь не стала гореть, а из носа не побежали сопли, икота была единственным способом набрать воздух в измученные легкие.

Данте отнес меня в квартиру, через гостиную, где, как я знала, нас ждали его люди. Я хотела попросить его отнести меня в мою кровать, но он не сделал этого. Вместо этого он прошел через кухню в дальний коридор, который вел в его кабинет.

И в его спальню.

Дрожь предвкушения пробежала у меня между лопаток, когда он толкнул плечом приоткрытую дверь и провел нас внутрь. Он не остановился ни на кровати, ни на диване, который я видела сквозь мокрые от слез волосы возле окон. Вместо этого он провел нас прямо в ванную комнату, отделанную черным мрамором.

Я попыталась сделать несколько глубоких вдохов, пока он усаживал меня на свое бедро и слегка приподнятое бедро, чтобы наклониться в массивную душевую кабину и включить ее. Вода лилась со всех трех из четырех сторон.

Отрегулировав температуру, он перенес нас обоих внутрь стеклянных дверей и отступил назад под струю, опустив меня на пол лишь на время, достаточное для того, чтобы снять мою наспех наброшенную одежду.

Я дрожала несмотря на то, что в стеклянном и мраморном корпусе уже начал клубиться пар.

— Vieni[122], — мягко приказал Данте, притягивая мое обнаженное тело к себе.

Я была слишком уставшей и изможденной, чтобы стесняться своего обнаженного тела.

С порывистым вздохом и еще одним маленьким всхлипом я позволила ему прижать меня, как цветок, между своими тяжелыми руками и сильным торсом. Он держал меня, обнимая, пока вокруг нас текла вода. Проходили минуты, мои ослабевающие слезы терялись в брызгах, дыхание медленно выравнивалось. Я сосредоточилась на ощущении сильного мужчины рядом, защищающего меня от внешнего мира, но также и от самой себя. Когда я хотела бы остаться одна из-за своего редкого и постыдного срыва, Данте не потерпел стеснения, заставляя меня поделиться с ним.

Я думала о том, чтобы смутиться после эмоциональной бури, которая оставила меня опустошенной, как обломки после тропического урагана, но у меня не хватило сил даже на это.

Вместо этого я прижалась щекой к стальной груди Данте и обхватила его тело руками, чтобы прижать к себе.

Когда прошло достаточно времени, чтобы я убедилась, что наша кожа превратилась в чернослив, он, наконец, отодвинулся, смотря на меня сверху вниз, взял меня за подбородок, приподнимая мое лицо к себе.

— Лучше? — спросил он, глаза были серьезными.

Я кивнула, кусая губы, затем слабо пожала плечами.

— Наверное, это был первый раз, когда ты занимался сексом с женщиной, которая после этого развалилась на куски в твоих объятиях.

Он не рассмеялся и не отмахнулся от этого, как я думала. Его большой палец провел по уголку моего рта, напоминая о том, что макияж, вероятно, стекает по моим щекам, и сказал:

— Это был первый раз для многих вещей, Елена. И ни одна из них не была плохой.

Я никогда не говорила ему прямо, для чего была сделана операция, но он провел последние четыре недели, наблюдая за моим выздоровлением. Зная Данте, он, вероятно, догадывался, от каких болезней я страдала.

Я заставила себя проглотить хныканье, поднявшееся в горле от слабости.

Словно прочитав мои мысли, он согнул ноги, опускаясь ближе к моему лицу.

— Иногда в слезах больше силы, чем в строгости.

Я слабо рассмеялась.

— Откуда ты всегда знаешь, что сказать? Для этого есть какие-то курсы?

Его губы дернулись.