Когда герои падают - Джиана Дарлинг

Я крепко держался за нее, ее влажные руки скользили по моим. Ее киска сжимала меня так крепко, что я не мог толкнуться, только вколачиваться в нее до конца и ощущать, как она разрывается на части вокруг меня.

Этого было достаточно. Знать, что я заставил Елену Ломбарди так красиво сломаться. Знать, что я единственный мужчина, который когда-либо доставлял ей такое удовольствие.

Я еще глубже толкнулся бедрами и излился внутри нее. Мой лоб прижался к ее плечу, а я кончал, кончал и кончал, наполняя ее своим семенем.

Смутно я ощущал, как она задыхается, чувствуя мои толчки и извержения внутри нее.

Не так смутно я осознавал, что она протянула одну руку назад, упираясь в мое бедро и прижимая меня ближе.

Затем, выжатый досуха, как использованное кухонное полотенце, я прижался к ней, тяжело дыша, пытаясь вспомнить свое имя.

— Ну, — раздался мягкий голос Елены через мгновение, приглушенный ее волосами и моим весом, навалившегося на нее сверху. — Не уверена, что смогу снова играть на пианино после этого, не возбуждаясь.

Я рассмеялся, звук раздался глубоко в моем животе, его ощущение было почти таким же приятным, как и оргазм, который она вызвала у меня. Поддавшись своим ласковым порывам, я ткнулся носом в ее волосы, прежде чем встать и помочь спустить ее с пианино. Когда я поднял ее на руки, она не улыбалась, но в ее глазах стояла нежность, серый блеск удовлетворения.

У меня просто перехватило дыхание.

Мягкая, довольная Елена.

Это даже лучше, чем оружие женщины, которую она представила миру. Это Лена была только для меня.

Я прижал еще один поцелуй к ее лбу, нуждаясь в том, чтобы снова прикоснуться к ней.

— Может, нам стоит сделать это на моем столе, — предложил я соблазнительно. — Это сделало бы мою работу намного интереснее.

Она хихикнула, и я подумал, не была ли она немного пьяна от любви, под кайфом оргазма.

Я не хотел, чтобы она закрывалась, настаивая на том, что она должна спать в своей собственной гребаной постели и оставить меня, в комнате, все еще наполненной эхом ее песни, все еще благоухающей нашим ароматом. Поэтому я потянул ее к одному из диванов и заключил в медвежьи объятия, прежде чем поднять ее с пола и уложить на спину на подушки.

— Ты осел, — беззлобно запротестовала она, пытаясь встать.

Я крепко обхватил ее ногами, прижав к себе. Когда она откинула голову назад, чтобы посмотреть мне в глаза, приподняв бровь, я подмигнул.

— Что? Капо тоже нуждаются в объятиях.

— Смешно, — пробормотала она, но улыбка заиграла на ее губах. — Как я могу сопротивляться тебе, когда ты так себя ведешь? Большой плохой капо и очаровательный мальчишка с большим сердцем.

— Ох, она думает, что у меня есть сердце.

Я поморщился, когда она в отместку ущипнула меня за бок.

На мгновение мы замолчали, такая легкая тишина, которую не нужно заполнять. Я сосредоточился на восстановлении своего равновесия после дикого оргазма, уже планируя, что я могу сделать с ней и с ней дальше.

— Тебе совсем не страшно? — спросила она мягко, проводя пальцами по волосам на моей груди, будто даже не осознавая, что делает это. — Тебя судят за убийство, Данте. Это серьезно.

— Нет, — честно ответил я. — Что бы ни случилось, я не собираюсь в тюрьму.

Она моргнула, и я понял, что она хочет задать вопросы, настоящие вопросы о моем деле. До этого момента она старалась избегать любых тем, которые могли бы быть слишком интимными или слишком криминальными. Но она была любопытна, и было приятно видеть, что правда больше не заставляла ее вздрагивать.

Она заставляла ее задуматься.

Тем не менее, она не спросила. Вместо этого она прижалась щекой к моей груди и прильнула чуть ближе.

— Это будет нелегко, но обещаю, что сделаю все возможное, чтобы освободить тебя.

Черт побери, но эта женщина может быть милой под этой хрупкой оболочкой.

— Я знаю, — сказал я ей, потому что знал.