Когда герои падают - Джиана Дарлинг

Когда я была маленькой, мама сказала мне нечто, что неожиданно запечатлелось в моей душе и стало одновременно бременем и инстинктом, который я несла всю оставшуюся жизнь.

Она сказала мне: «Елена, lottatrice mia (пер. с итал. «мой боец»), ты всего лишь девочка в очень огромном мире, который ничего тебе не должен. Ни одна вещь в жизни не дается легко. Таков путь девочки в Неаполе. Хотела бы я, чтобы все было не так. Хотела бы я дать тебе лучшее начало, но пойми, каждая женщина должна быть борцом, Елена, потому что история обманула мужчин, заставляя думать, что женщины слабы». Каприс так крепко обхватила мое лицо руками, что помню, как подумала, что она может раздавить мне голову, как арбуз. «Это то, что ты должна понять, Елена. Они ошибаются. Женщины несут на себе испытания своих мужчин, рождение детей, тяжесть своих семей. Женщины необычайно сильны. Поэтому ты должна обманом заставить мужчин предоставить тебе власть. Не говори им, что ты сильна, и не сражайся с ними словами, потому что слова можно отменить. Борись с несправедливостью действием, lottatrice mia (пер. с итал. «мой боец»), потому что действие может быть понято на любом языке, любым человеком».

Молодым девушкам в Италии не поощрялось выбирать «мужскую» карьеру адвоката, врача или полицейского. Одна женщина, с которой я росла, стала прокурором мафии, одной из самых опасных профессий в стране, и когда однажды утром по дороге на работу она погибла от взрыва заминированной машины, общество заявило, что это печально, но этого можно избежать… если бы она осталась дома и родила детей, как и все остальные, она была бы в безопасности.

Я не хотела быть в безопасности. Я хотела быть храброй и смелой в единственной сфере, на которой я когда-либо чувствовала себя способной — моей работе.

Так что, хотя всего лишь четвертый год работаю помощником в «Филдс, Хардинг и Гриффит», я уже имела репутацию безжалостного борца в офисе. Я боролась за своих клиентов с непреклонной жестокостью, которая шокировала большинство людей, потому что за пределами зала суда я была отполированной, чопорной и ультра-женственной. Мне давали только относительно малоизвестные и бесплатные дела, которые не хотели более старшие юристы и партнеры, но ни одно дело не было слишком незначительным, чтобы я отдавала ему все силы.

Возможно, из-за того, что я не знала в своей жизни много доброты или удачи, я слишком хорошо понимала, насколько значимыми могут быть маленькие акты служения и доблести.

Иногда, к сожалению, шелковые блузки, высокие каблуки и накрашенные красным цветом губы и ногти приводили моих коллег-мужчин в замешательство, заставляя думать, что они могут снисходительно ко мне относиться.

— Итак, Ломбарди, на тебя возложили дело Сальваторе, — сказал Итан Топп, прислонившись к стеклянной стене конференц-зала, где я работала.

Я не отрывалась от своего исследования исторических судебных процессов над мафией в южном округе Нью-Йорка, чтобы удостоить его взглядом, сказав:

— То дело, над которым ты практически умолял Яру поработать?

Затем воцарилась короткая тишина, и я увидела, как Итан оттолкнулся от стены и склонился над глянцевым черным столом, пытаясь использовать свой размер и мужественность, чтобы запугать меня.

— Знаешь, ты можешь быть настоящей сукой, — усмехнулся он.

Я подавила усталый вздох, перехвативший горло. Это не первый раз, когда Итан нападал на меня. Он был сыном хорошо зарекомендовавшего себя юриста в фирме, который не понимал, почему родственные связи не могут компенсировать его ленивую трудовую этику.

— Я ношу туфли на каблуках больше твоего члена, поэтому, если это соревнование по ссанию, думаю, можно с уверенностью сказать, что я выигрываю, — легкомысленно сказала я, наконец подняв глаза и доставив Итану мегаваттную улыбку, которой я научилась от Козимы.

— Ты, блядь..