Без любви - Изабель Бланко

‒ Объясни, как постоянные похождения с разными девушками для тебя безопасны? ‒ желание понять меня читается в ее глазах, завязывая что-то узлом у меня в груди.

Чертова Софи рассказала моей маме, как я провожу большую часть своего времени по ночам.

‒ Я осторожен, мам. Очень осторожен.

‒ И что более важно ‒ запела Софи, ‒ это предохраняет его от того, чтобы он «тупо влюбился вновь».

Мелкая предательница. Цитировать меня моей же матери.

‒ Я надеюсь, ты знаешь, ‒ говорю я ей, ‒ что я больше не считаю тебя своим лучшим другом. Этому конец.

Софи насмехается и отмахивается от меня.

‒ Грязная ложь.

Мама опять вздыхает, и мое внимание возвращается к ней. В свои пятьдесят она выглядит великолепно, ее морщины совсем не видны. Естественно, ей в этом помогают деньги и собственная забота о себе. Даже если у нее были седые волосы среди копны каштановых волос, она никогда бы не позволила это кому-нибудь увидеть.

Но в этот момент, пока она смотрит на меня своим печальным, молящим взглядом, я могу видеть, насколько она устала. Как все эти годы и всевозможные потери оставляют свой след.

Мой старший брат умер, когда мне был год. Итану было всего три.

Шесть месяцев спустя папа погиб в автомобильной аварии, оставив нас одних. Конечно, родственники притворялись, будто они всегда здесь, чтобы помочь, но мы не настолько близки на самом деле. Особенно когда мы уехали из Нью-Йорка в Бостон.

Маме нужна семья, и я единственный могу ей ее дать.

Слабые места в этой маленькой теории? Я совершенно не знаю, как помочь ей в этом.

‒ Можешь, по крайней мере, пообещать мне, что подумаешь над этим?

Я киваю, просто чтобы закончить разговор. Чего она не знает, так это то, что каждый день я думаю об этом, я пытаюсь обдумывать это. Реально обдумывать.

И каждый день я терплю провал.

Замужние женщины приходят ко мне каждый день. Девушки с бойфрендами, любовниками, не важно. И я даже не могу представить, скольким мужчинам изменяли со мной.

Люди уверяют, что жаждут любви и прочей чепухи, но на самом деле это все для них лишь игра. Я не очень хочу прыгать в эту пучину лжи.

Наконец, когда мы выходим из ресторана, мама обнимает Софи, а потом притягивает меня.

‒ Веди себя хорошо, пока меня не будет.

‒ Это все равно, что просить его не дышать, Саманта, ‒ говорит Софи.

Я закатываю глаза.

‒ Мам, я взрослый человек.

Мама щиплет меня по щеке на виду у всей улицы. К черту такую жизнь.

‒ Это не значит, что я не могу попросить тебя вести себя хорошо.

Софи смеется.

‒ Дааа, Ил. Слушай мамочку. Будь хорошим мальчиком хоть раз в жизни.

Она так и напрашивается, чтобы я вновь показал ей средний палец.

В этот раз моя мама все видит, вздыхает и хлопает меня по руке.

‒ Не будь грубым.

После нашего прощания я иду вместе с Софи по кварталу. Я зависаю с ней с тех пор, как согласился ходить вместе на скалолазание.

Сразу же она начинает давить на меня, не давая даже перевести дыхание.

‒ В словах твоей мамы есть смысл, знаешь ли.

Я думаю, будет ли это плохо, если я вырву ее блондинистые волосы с корнем. Эй, это было нормой, когда нам было по четыре.

Ладно, я соврал, моя мама надавала мне по заднице, но оно того стоило.

‒ Софи, без обид, но я не могу принимать любовные советы от тебя. Ты вовсе не та женщина, которая способна дать дельный совет на этот счет, ради всего святого.

Тупой жесткий комментарий, но, тем не менее, правдивый.

‒ Уже нет.

Эти слова заставили меня остановиться.

‒ Стой. Что?

Софи пожимает плечами, выглядя маленькой и уязвимой, и что хуже всего, видно, что ее это задевает.

Сколько раз мне хотелось надрать задницу тому ублюдку, который просто развлекался с ней, и уничтожить его?