Без любви - Изабель Бланко

‒ Пейдж, я был той еще занозой в заднице последние пару дней и извиняюсь за это.

Вновь я лишь пожимаю плечами. Нет смысла спрашивать, почему он вел себя как полная задница. Ответ очевиден и я за всю жизнь не заглажу то, как сильно я облажалась.

Он выпрямляется, но не отступает. То, как раздвинуты мои ноги, а он стоит между моих бедер… я словно заворожена.

Он вжимается бедрами в меня, и я ощущаю его эрекцию.

‒ Я по-прежнему хочу тебя.

Сдержав еще один стон, готовый сорваться с моих губ, я сохраняю спокойное выражение лица. Я не могу показать, насколько сильно хочу его.

‒ Ты все еще хочешь меня? ‒ спрашивает он, внедряясь в мое личное пространство, достаточно близко, чтобы наши носы соприкоснулись.

Мои бедра бьет мелкая дрожь. Я прикусываю изнутри щеку и лишь киваю.

Кажется, он мне не верит.

‒ Тогда скажи это. Вслух.

‒ Д-да. Я все еще хочу продолжать нашу договоренность.

Что-то мелькает в его глазах при упоминании о договоренности. Обхватив мои бедра, он тащит меня к краю стола.

‒ Тогда почему ты так нервничаешь?

Потому что я хочу, чтобы ты заставил меня кончить. И я не могу ему этого сказать. Он унижал меня последние два дня. С веской причиной, конечно. Его предупреждение, что он не хочет, чтобы я испытывала к нему чувства, было громким и ясным.

Не важно, что эти слова никогда не слетали с его губ.

‒ Пейдж.

Мне нужно время подумать. Пора смириться с сокрушительным сожалением о том, что я не могу быть с ним так же свободна, как раньше. Не могу раствориться в нем, поддаться удовольствию.

‒ Мы не должны делать это здесь! ‒ выпаливаю я.

Он замирает. Еще один вопросительный взгляд.

‒ Почему нет?

Хоть какая-то частичка правды все же будет в моей лжи.

‒ На той неделе ко мне приходила Мойра.

‒ Уборщица?

‒ Да. Она вернула мне ворох бумаг… ‒ должен быть способ научиться контролировать свои эмоции и перестать так краснеть.

‒ Кучу твоих бумаг?

‒ И пуговицы с блузки.

Наконец до него доходит смысл произнесенных мною слов.

‒ Вот. Черт.

‒ Ага.

‒ Как она определила, что они твои?

‒ На документах было мое имя.

Он делает шаг назад и помогает слезть со стола.

‒ Она что-нибудь говорила?

‒ Нет. И ничего не спрашивала. Просто вернула мне все это. Но я все же думаю, мы должны вести себя осторожнее, ‒ мы определенно должны. Если наш маленький договор станет последней офисной сплетней, ‒ это разрушит мою профессиональную репутацию.

‒ Ты права, ‒ он подходит ко мне ближе и… целует меня в лоб? ‒ Идем. Захвати свои вещи. Я подброшу тебя до дома.

‒ Окей, ‒ поступки этого мужчины смущают меня больше, чем поступки всех тех, кого я когда-либо встречала. Я смотрю, как он направляется в свой кабинет за плащом и портфелем.

Я все еще наблюдаю за ним, и когда он останавливается у двери, то одаривает меня игривой улыбкой.

‒ Детка, ты идешь?

***

Илайджа не дает мне открыть дверь со стороны пассажирского сиденья. Он разворачивает меня и мягко подталкивает за машину. Нет. Нет. Я до сих пор не могу взять себя в руки. Мысли путаются в голове.

Он наклоняется так, что его рот оказывается поверх моего.

Мой портфель падает на бетонный пол парковки.

Он хватает меня за волосы, затянутые в хвост, и наклоняет мою голову в сторону. Его язык чувственно касается моих губ, дразня меня.

Он наваливается на меня всем телом, чтобы обездвижить. Доминировать надо мной.

Я хочу просить его сильнее потянуть меня за волосы. Пронзить меня своей эрекцией.

Но я не могу. Годы воздержания бушуют внутри меня и восстают против моего контроля, и если я ослаблю свою защиту хотя бы на мгновение, пути к отступлению не будет.

Я отстраняюсь.

‒ Здесь камера.

Яростно проклиная все на свете, Илайджа упирается мне лбом в плечо. Его тело вибрирует от напряжения.