Город клинков - Роберт Джексон Беннетт (2019)

— Не знаю. Я думал… Ну-ка подожди. — И он прислушивается. — Ты это слышишь?

— Я вообще мало что слышу, представь себе. Надо было наушники надеть или затычки в уши вставить, когда стреляла. А ты что слышишь?

— Стрельбу. И… крики.

— Что? Где?

Он показывает на утесы рядом с фортом Тинадеши.

— Но это же не в городе, — удивляется она. — Что там творится?

Они оба смотрят на скалы.

Мулагеш вдруг понимает, что ей пытались сказать по рации: еще одно нападение.

— Идем туда, — говорит она, и оба, прихрамывая, шагают вверх по тропе к первому блокпосту.

В городе темно и жутко, только призраков не хватает: кругом развалины и тишина, как в ночном кошмаре. Хотя нет, издалека доносятся крики и стоны. И ветер завывает. Всего-то час назад в городе, пусть и не очень красивом, кипела жизнь. Теперь даже думать странно, что когда-то здесь жили и работали люди.

— Пахнет порохом, — вдруг подает голос Сигруд. — И кровью.

— Кровью?

— Да. Кровью. — Он поднимает голову, принюхиваясь к ветру. — Сильно пахнет.

Они подбегают к блокпосту — там никого. Дверь и стена изрешечены пулями. Мулагеш и Сигруд поднимаются на вершину холма и останавливаются, чтобы осмотреться.

Холмы заливает холодный свет луны, окрашивающий все в темно-серые тона. На идущей через предместье дороге лежат трупы, темные и неподвижные. На вершинах холмов рядом с крепостью кто-то бегает туда и сюда, оттуда же доносятся треск и хлопки выстрелов, похожие на звук электрического разряда. А еще слышны пронзительные крики: кто-то отдает приказы, а кто-то кричит от боли и страха.

— Нет, — шепчет Мулагеш.

И вдруг бросается бежать к ближайшей к ней группе солдат.

— Стой! — кричит Сигруд. — Турин, стой!

Она бежит, а в голове складывается картина того, что здесь произошло: сайпурский батальон шел по дороге, вот здесь дали первый залп — с восточной стороны, а сайпурцы, напуганные и взятые врасплох, попытались укрыться в холмах к западу от дороги. А вот здесь засели враги — и кто же это был? — засели к северу от них и так отрезали их от крепости, и сайпурцам не осталось выбора, кроме как отстреливаться в холмах или отступить к утесам. Или прорываться в Вуртьястан, где все крушил святой Жургут.

Какой простенький маневр. И какой успешный.

И тут кто-то толкает ее в спину и падает на нее сверху. Тело отзывается болью — на Мулагеш навалился Сигруд.

— Они ж тебя пристрелят, — хрипит он.

— Ну-ка слезь с меня!

Он стонет, когда она пихает его в больной бок, но с места не двигается.

— Они пристрелят тебя на месте.

— Пусти, пусти! — кричит она. — Я должна им помочь, я…

— Ты им ничем не поможешь. Враг уже отступил. А они держатся настороже. Не хотят, чтобы их снова взяли врасплох.

Мулагеш смиряется и лежит тихо, чувствуя себя несчастной и беспомощной. Он, конечно, прав: что бы тут ни случилось, помочь уже нечем. Как же она ненавидит такие ситуации…

— Найди мне тело, — говорит она.

— Что? — изумляется Сигруд.

— На каком-нибудь сайпурском солдате должна быть аптечка первой помощи. Она из желтой резины, непромокаемая. Внутри ракеты и ракетница. Принеси ее мне. Красться у тебя получается лучше, чем у меня.

— Ты слишком много требуешь от раненого.

Но он отпускает ее и исчезает в темноте. Мулагеш поднимается и садится, оглядываясь вокруг. А ведь точно, откуда-нибудь пуля только так и может прилететь… Кругом-то темно. Вдалеке мечутся тени, но она уже понимает, что там делают: пехота оцепляет периметр, перекрывая все возможные пути входа и выхода.

Сигруд выступает из тени, таща что-то за собой. А потом сбрасывает это на землю. Пахнет потом и кровью. В темноте Турин может разглядеть только щеку и сжатый кулак.

— Это не похоже на ракетницу, — говорит она.

— Нет, — кивает он. — Но я подумал, тебе лучше самой посмотреть.