Город клинков - Роберт Джексон Беннетт (2019)

В конце концов они выбираются на вершину утеса. Сигню переваливается через край, разворачивается, ложится на землю и дает Мулагеш руку:

— Хватай. Подтяну.

Мулагеш поднимает голову и видит, как луч фонарика только что скользнул прямо над Сигню. Они слишком близко. Слишком. Мы чересчур медленно лезли!

Она начинает быстро развязывать веревку.

— Сигню! Уходи! Ложись на землю, они увидят тебя!

— Подпрыгни и ухватись за мою руку!

— Сигню, ты…

— Давай же, демоны тебя задери!

Мулагеш подпрыгивает. Тело ее наливается ужасом — в этот миг она повисает без опоры на головокружительной высоте.

А потом ее пальцы касаются пальцев Сигню. Нет, не сработает! Сейчас рука Турин соскользнет и она полетит вниз по склону! Но нет — пальцы Сигню смыкаются у нее на запястье. А потом она наклоняется и зацепляет левую руку Мулагеш своим локтем прямо над протезом.

И тут все заливает ярким светом — луч фонарика упирается прямо в них.

— Стой! — выкрикивает кто-то. — Ни с места!

Они не произносят ни слова. Сигню тащит Мулагеш наверх, медленно, очень медленно, но верно.

— Я сказал ни с места! — кричит кто-то.

Голос обеспокоенный, этот кто-то явно взвинчен. А на спине у Сигню — винташ, и он сейчас на виду. Плохо это…

Мулагеш упирается ногами в склон утеса и проталкивает себя вверх и вперед. Она перебирается через край и откатывается в темноту. Сигню пытается следовать за ней, но она еще не отдышалась и потому двигается слишком медленно.

Звучит выстрел. Сигню вскрикивает. Мулагеш поднимается на одно колено и выхватывает «карусель».

Даже в этот миг, миг, когда в нее стреляют, а ее спутница получила ранение, Мулагеш отчетливо понимает: это ее солдаты, коллеги, братья и сестры — и как офицер она несет за них ответственность. Поэтому она трижды стреляет по деревьям, целя высоко, но не слишком — чтобы преследователи поняли, что надо быстро прятаться.

Это срабатывает: лучи света судорожно полосуют деревья — солдаты убегают. Мулагеш обнимает Сигню и ставит ее на ноги — сначала надо спрятаться, а уж потом выяснять, куда ее ранили.

Они хромают сквозь рощу, Мулагеш то и дело спотыкается, шатается и пытается не упасть. Звучат еще выстрелы, но пальба далеко.

— Куда попали? — спрашивает Турин.

— В икру, — отвечает Сигню. — Мне… не очень больно.

Судя по тому, что она говорит это сквозь зубы, ей очень больно.

Мулагеш поворачивает и прячется за дерево. Потом выглядывает из-за него, чтобы оценить обстановку. Трое солдат осторожно пробираются через папоротники прямо в ее сторону. Она тщательно прицеливается в дерево над ними и стреляет. Кора сыплется им прямо на головы, и троица снова падает на землю.

— Это явно не лучшие наши солдаты, — замечает Мулагеш, таща Сигню к дому Рады, — иначе ты была бы не раненой, а мертвой.

— Положи меня на землю, — шепчет Сигню.

— Что?

— Положи меня на землю и оставь здесь, — велит она, — я тебе сейчас лишь помеха!

— Я тебя не оставлю, демон подери!

— Ты не дойдешь до дома Рады вовремя, — говорит Сигню. — Они нагонят нас и либо подстрелят, либо арестуют! В том и в другом случае нам конец. Если нас арестуют и адепты прорвутся в нашу реальность, мы покойники, Турин. Ты сама это знаешь!

Мулагеш останавливается. Потом осматривается и обнаруживает приличные заросли папоротника-орляка под одной сосной.

— Как ты считаешь: справишься с раной, если я тебе оставлю аптечку?

— Я справлюсь с раненой ногой, — говорит Сигню, морщась от боли. — Оставь мне винташ, я могу отвлечь их стрельбой и тем выиграть для тебя больше времени.

— Не хочу, чтобы ты убила сайпурского солдата из-за меня! Стреляй, только если другого выбора не останется.

Она опускает Сигню на землю. На той лица нет от боли. Увидев рану, Мулагеш понимает: прострелено навылет, если кость и повреждена, то незначительно. Она вынимает аптечку.