Амнезия - Сэм Тэйлор (2008)

Как я уже упомянул, несмотря на неустанные заботы Сары, состояние моего здоровья по-прежнему внушало опасения. Сара ухаживала за мной целый день, оставляя меня только на закате.

Как только она уходила, я вскакивал с постели, лихорадочно натягивал одежду и на ослабевших ногах мчался к Мейфэр. Там, под проливным дождем, на ледяном ветру я каждую ночь нес вахту напротив дома Анжелины. И каждое утро Сара изумлялась тому, что за ночь мне стало еще хуже. Решив, что меня мучает бессонница, она начала готовить успокаивающее питье. Я так ни разу и не пригубил его, но Сара об этом не догадывалась. Наконец, измучившись от беспокойства, она попросила отца позволить ей сидеть возле моей постели и ночью, но доктор Ланарк никогда бы не разрешил дочери такой вольности. Отныне я мог беспрепятственно потворствовать своей…

…одиннадцатого свет в ее комнате погас. Помню, я подумал, что обычно она ложится позднее. Как правило, до полуночи Анжелина читала (хотя это всего лишь мое предположение — с таким же успехом она могла вышивать). Я добросовестно занес время в блокнот. Меня беспокоило, что единственным доказательством событий той удивительной ночи оставались лишь мои воспоминания. На обитателей мерзкого притона надежды мало. Люди подобного сорта никогда добровольно не признаются в содеянном.

В половине первого парадная дверь отворилась, и фигура в капюшоне выскользнула наружу. При полной луне я узнал ее сразу. Я записал время в блокнот и, не оглядываясь, последовал за ней. Внутренний голос подсказывал мне, что у верной тени Анжелины есть и своя тень, но сейчас мне было не до нее.

Как и прежде, Анжелина миновала Мейфэр, свернула на Пиккадилли, пересекла Грин-парк и направилась к Пэлл-Мэлл. Мимо Чаринг-Кросс, Ковент-Гарден и дальше, по набережной. Я старался держаться хладнокровно, недрогнувшей рукой делая в блокноте пометки, но ты же понимаешь, читатель, как забилось мое сердце, когда я понял, что она направляется туда же, куда и в первую ночь! Меня обуревали противоречивые чувства: страх перед сводней и тем громилой (особенно после недавнего сна) и постыдное желание снова оказаться в той комнатушке наедине с Анжелиной. Смотреть, как она медленно приближается ко мне в своем черном кружевном белье, чувствовать, как ее волосы касаются моей кожи, видеть, как мягкие пяточки бесстрашно ступают по занозистому полу, и в этот раз сдержаться, не произнести вслух ее имени… Очевидно, эротические мечтания отвлекли меня, а возможно, Анжелина внезапно остановилась или замедлила шаг, но в следующее мгновение я оказался рядом — так близко, что почувствовал ее дыхание…

Глава 3

Проснулся я в странном месте. Солнечные лучи отражались от крыш, но в комнате висел полумрак. Свет исходил только от маленького очага справа. Я лежал на узкой кровати у стены.

Медленно и осторожно я привстал. Мышцы болели, кожу саднило, ломило даже кости. Ко мне возвращались воспоминания, самым ярким из которых был жуткий верзила с железным прутом в руках. Удивительно, как я вообще выжил!

— Проснулись? — раздался голос.

Я обернулся и увидел Ивэна Доуза. Он улыбнулся и пристально вгляделся в меня своими синими глазами. Скрестив и вытянув ноги в ярко начищенных черных ботинках, Ивэн сидел на залатанном кресле, вплотную придвинутом к кровати.

— Вы? — воскликнул я. — Где я?

Ивэн объяснил, что я нахожусь в его квартире и провел здесь уже два дня. Пока он говорил, я смотрел, как свет очага играет на коже его черных ботинок. Я почему-то не мог заставить себя заглянуть ему в глаза. Мне казалось, что холодный ироничный взгляд Ивэна пронзает тела и предметы, словно лучи, изобретенные каким-то немцем, которые, как говорят, позволяют видеть скелет сквозь кожу и плоть.

Некоторое время мы мирно беседовали, но внезапно от ужаса у меня перехватило в горле. Я вспомнил.

— Где она? Мертва? — прохрипел я.

— Успокойтесь, она жива, — сказал он…