Амнезия - Сэм Тэйлор (2008)

Читая дневник за 1995 год, я с легкостью перемещаюсь в прошлое и ощущаю, как туман вокруг меня сгущается и я бреду впотьмах; голова забита деньгами, которые я заработал или потратил, идеями будущих статей, информацией о группах и записывающих компаниях и прочими каждодневными мелочами. Работа и надежда, работа и страх, работа и разочарование, и снова работа. Впрочем, эти записи не полностью совпадают с тем, что сохранилось в моей памяти. Память обращает правду в историю. Случай и выбор становятся судьбой, бесконечные ночи — крошечными черными точками на карте. Реши я написать всю правду о моей тогдашней жизни, это заняло бы столько же времени, сколько сама жизнь. Поэтому забудем на время о правде жизни. Вместо нее послушайте мою историю.

Четырнадцатого сентября 1995 года я принимаю решение. Я ем чизбургер в полупустой закусочной, глядя на дождь, моросящий за окном. Принятое решение так вдохновляет меня, что я записываю его на обороте рекламной листовки, лежащей на подносе: «Я уезжаю в Лондон, и будь что будет!» Этот листок, на котором отпечатались следы моей трапезы, я вклеиваю скотчем в дневник.

Через пять дней я живу в съемной комнате около старого стадиона Уэмбли. Комната как комната, дешевая, но недалеко от метро. Из окна открывается вид на парковку и деревья, а ночами я слышу шум Харроу-роуд. Владельца квартиры никогда не бывает дома — он отдал мне ключ и разрешил пользоваться своей кофеваркой.

Первые месяцы приходится несладко, и я совсем падаю духом, когда меня увольняют из одной музыкальной газеты. Я давно уже понимаю, что пришелся не ко двору — нескладный провинциал, вечно говорящий не то и не так, — но все-таки очень расстроен. Со стыдом вспоминаю, как умолял редактора дать мне еще один шанс, а он повесил трубку. Несколько недель не нахожу себе места, но вскоре письма, которые я разослал в разные издания, дают всходы. Я получаю работу в музыкальном ежемесячном журнале и ежедневной лондонской газете. Моя уверенность в себе растет.

Заказы сыплются как из рога изобилия. Я рисую график своего благосостояния, и вид этой кривой, взмывающей круто вверх, успокаивает меня. Сэм Кейн больше не редактор, зато теперь меня знают другие редакторы. Иногда они звонят и заказывают статьи: красотка из глянцевого журнала; музыкальный обозреватель из ежемесячника для футбольных болельщиков; редактор серьезного киноиздания. К весне 1996 года у меня столько работы, что я едва с ней справляюсь. Я ношусь по Лондону как угорелый: из офиса в гостиницу, из кинотеатров в места, где собираются всякие странные личности; слушаю музыку, записываю интервью. У меня нет времени, чтобы задуматься: это и есть та жизнь, к которой я стремился? Или скорость моих передвижений и есть самоцель? Сознаю ли я, что стремлюсь не к определенной цели, а убегаю от того, что оставил позади?

Работа целиком поглощает меня. Я исключаю из своей жизни все, что мешает продвижению к намеченной цели. Постепенно я вырабатываю туннельное зрение. Друзья, книги, сомнения, минуты удовольствий и скуки остаются на заднем плане. Весь этот балласт я недрогнувшей рукой сбрасываю вниз, и мой воздушный шар поднимается все выше и выше. Меня словно что-то ведет. Иногда я и вправду верю, что этот сумасшедший круговорот и есть то, к чему я стремился.