Амнезия - Сэм Тэйлор (2008)

Мне стыдно вспоминать, как долго я просидел в одиночестве, покорный и молчаливый. Я понимал, что должен вскочить, отдернуть занавеску и броситься на поиски мисс Вьерж, сметая с пути всех, кто рискнет броситься мне наперерез, но тепло, сумрак и кисло-сладкая вонь этой комнаты словно парализовали меня. Признаюсь также, что мной овладели странные постыдные мысли. Когда женщина вернулась, чтобы позвать меня, я был больше похож на зомби, чем на живого человека. Поднявшись из кресла, на негнущихся ногах я последовал за ней.

Я миновал мрачный и темный коридор. Какой-то громила протянул ко мне руку. Не в силах вымолвить ни слова, я отдал ему кошелек. Он отсчитал деньги, вернул кошелек и отступил в сторону. Высокая женщина повела меня дальше по коридору, затем наверх, по едва различимым в темноте ступенькам. На вершине первого пролета она свернула в другой коридор. Из дверей лился свет и доносилась беспокойная однообразная музыка. Женщина остановилась и постучала. Хриплый голос шлюхи пригласил меня войти. И тут я обрел наконец дар речи. Не помню, что я промямлил моей провожатой, но, кажется, мне удалось объяснить, что хочу провести время с женщиной, которая вошла в этот дом за четверть часа до меня. К моему удивлению и ужасу, просьба не вызвала никаких возражений. Она просто кивнула и протянула руку. Я снова отдал свой кошелек, и, отсчитав деньги, она без слов вернула его мне. Я понимал, что сделка заключена, хотя разум и инстинкт отказывались признавать это. От нетерпения меня замутило. Женщина показала мне еще на один лестничный пролет, ведущий наверх.

Даже в сумраке комнаты, озаренной трепещущим пламенем свечи, я узнал ее сразу, и сердце вдруг забилось где-то в горле. Под черным кружевом нежная кожа светилась, словно алебастр. Тело… видит Бог, мне трудно подобрать нужные слова, чтобы описать его совершенство! Утонченные и в то же время женственные формы. Красота ее была так чиста и в то же время так чувственна, почти непристойна. Казалось невероятным, что это ангельское лицо и сексуальное тело принадлежат одной женщине! Она откинула волосы назад — и они заструились по плечам и закрыли лицо, но я мог видеть сквозь завесу губы, которые помнил так хорошо — только сейчас их покрывал слой ярчайшей алой помады, — и глаза, ее серые бездонные глаза, смотрящие прямо на меня.

Или, быть может, сквозь меня? Мне казалось, она смотрит мне в лицо, сознает присутствие в комнате иной телесной оболочки, но в глазах не отражалось ни узнавания, ни каких-либо иных чувств. Впрочем, кем был я для нее? Незнакомцем, никем. Должен сказать, этот пустой взгляд содержал в себе изрядную долю чувственности. Слегка приоткрытые губы говорили о желании или это лишь мерещилось моим наивным глазам? Мучительно медленно она двинулась ко мне, ступая босыми ступнями по холодному деревянному полу.

Я замер, я не мог пошевелить ни единым мускулом! Я ощущал в себе признаки плотской любви, о которых раньше лишь читал у Сафо, переведенной Катуллом:

Лишь тебя увижу — уж я не в силах

Вымолвить слова.

Но немеет тотчас язык, под кожей

Быстро легкий жар пробегает, смотрят,

Ничего не видя, глаза, в ушах же —

Звон непрерывный.[6]

Ибо так все и было! Я почти ослеп и оглох, словно статуя, обуреваемый чувствами, сколь болезненными, столь и экстатическими.

Она приближалась, я же по-прежнему оставался недвижим. Теперь я мог вдыхать ее — не запах дорогих духов, но аромат ее тела, ее самой. Я чувствовал, как мои низменные инстинкты, зверь, над которым я утратил контроль, побуждают меня коснуться ее тела. Она придвинулась еще ближе — я чувствовал ее дыхание на своей шее, ее волосы касались моих губ. Рука ее начала опускаться вниз — туда, где дремал зверь, — и тут я произнес ее имя.

— Мисс Вьерж.