Я вернулся за тобой - Любовь Попова

— Убери руки, — прогибаюсь, сама же шире раздвигаю ноги, облегчая ему доступ, а его губы жалят кожу на шее, прикусывают, зализывают, вызывая трепет, сравнимый с хлещущим по нервным клеткам ливнем. И хорошо, и больно. И дышу, и задыхаюсь.

— Скажи, что любишь, и дам кончить, — снова толкается он пальцами, дергает ими пару раз, подталкивая к самой пропасти. Боже… И снова убирает.

— Не люблю. Не люблю. Мне плевать! — уже реву я, чувствуя, как губы скользят ниже, находят через ткань грудь. Истязают соски. Затягивают в ад, где самое пекло, а я, как грешница, варюсь в котле. — Плевать… Плевать…

— Скажи, блядь, что любишь! — шипит он мне в лицо, но я снова качаю головой, понимая, что одно это признание уничтожит все, что строила с такими трудом.

Мирон вновь вторгается глубоко, грубо, наказывая, а я сама уже не соображаю. Просто чувствую, дышу, живу, пока вдруг его пальцы не принимаются остервенело меня трахать, рвать плоть, жалить стенки, долбить на полной скорости.

Мир в момент взрывается красками, перед глазами круги, и я вою в любимые губы, пока меня потряхивает от навалившейся тяжести оргазма.

Ноги подкашиваются, но Мирон продолжает меня удерживать, смотреть в глаза и нагло облизывать свои же пальцы, влажные от моих соков. А потом целует, давая ощутить собственный вкус…

— А я верил, что у нас еще может получиться что-то хорошее, — вдруг говорит он так обиженно, с таким отвращением, что слезы сами катятся из глаз, пока я медленно сползаю по стенке, закрывая лицо руками. — Даже после такого вернешься к своему старику и будешь давать ему себя трахать? Как последняя блядь отдаваться за возможность спрятаться в своем иллюзорном мире. Только бы не попытаться снова… Потому что трусиха…

— Мирон…— качаю я головой, умоляя не давить, не мучить меня. — Пытаться надо, когда есть что спасать…

— Саша! Ты только что была выебана моими пальцами и кончала хлеще, чем от хуя своего папика. И все равно будешь утверждать, что не любишь меня?

— Это ничего не значит! — кричу, не выдерживая давления. — Ты в очередной раз воспользовался мною. Просто взял то, что я тебе не предлагала. Ты просто…

— Я иногда сам не понимаю, за что тебя люблю. Как можно любить такую меркантильную суку, которая готова пойти на что угодно, чтобы сохранить видимость благополучия. Только вот знаешь… — садится он на корточки и поднимает к себе мое заплаканное лицо. Мы смотрим друг на друга, чувствуя, что еще немного — и сорвемся снова. Еще слишком свеж мой запах, еще слишком сильно напряжение. — Твой Алекс не так хорош, как ты думаешь. Я видел его на треке. К нему липла мать Даши, Лариса. Твой мир — пряничный домик, который ты сама себе придумала. Мне жаль тебя. Я сдаюсь. Купайся и дальше в своем дерьме. А когда захлебнешься, не протягивай руку — я тебя не спасу.

Он встает и просто бьет по кнопке лифта, а затем выходит на том же этаже, я держусь за поручни и, быстро поднимаясь, хватаю свое порванное белье.

— Себя пожалей! — кричу ему вслед и нажимаю кнопку первого этажа. — Мне не нужна твоя жалость. И ты мне не нужен. Не нужен! Не нужен!

Но даже сейчас понимаю, что его слова поселят в душе зерно сомнения, и оно будет прорастать ядовитыми шипами, пока не поговорю с Алексом. Если вообще когда-нибудь смогу смотреть в глаза после только что испытанного оргазма.

****

Почти не глядя и не думая, я забрала машину и поехала в сторону занятий в модельной школе. Там все было обычно, только вот галдеж Элли отдавался во мне головной болью, как, впрочем, любые звуки. Хотелось просто спрятаться под одеялом, закрыться от всего мира. Никого не видеть. Не слышать. Не думать. Особенно это касалось Мирона с Алексом. Эти имена стали мечами в моей голове, которые с оглушительным звоном сталкивались в очередной битве. Но хотела верить, что сделала правильный выбор. Что Алекс именно то, чего я хотела в жизни.