Я вернулся за тобой - Любовь Попова

— А ты не делай вид, что ничего не было! Не делай вид, что прошло всего ничего! Год Мирон! Год! Что мне твой веник, что мне твои признания! За год ребенок рождается, война может начаться и кончится! За год сдвигается на сантиметр материк, — кричу шепотом, но в итоге срываюсь. — За год я смогла разлюбить тюльпаны. Я больше не люблю тебя.

Заканчиваю отповедь, смотря как по белой ткани расползается коричневое пятно. Очень символично. Стараясь не пролить не слезы, встаю и ухожу… Надеюсь машину помыли, и я смогу уехать, свистя шинами, пока этот придурок сидит и гипнотизирует кулак, в котором зажал стеклянный стакан. Застываю на секунду когда слышу звон разбитого стакана.

Наступаю на горло желанию спросить не порезался ли Мирон и ускоряю шаг, торопясь на первый этаж к машине. К спасению. Ищу лестницу, но в итоге злясь на весь мир, иду к лифту.

Давлю на кнопку, стуча носком туфля и делаю шаг, чтобы зайти, как вдруг в зеркале отражается мой личный дьявол и все внутри замерзает, покрывшись тонкой коркой льда. Оборачиваюсь, замахиваюсь, а Мирон хватает ворот моего блейзера и толкает в лифт, заходя следом.

Глава 28. Саша

— Ты охуел! — забываю я обо всяком воспитании, когда этот самоуверенный придурок бьет кулаком по кнопке «Стоп».

Дергаюсь в его сторону, но он одним движением вжимаем меня в зеркальное полотно, не давая отвернуться. Лопатками чувствую твердую стену, но под ногами пол расползается, грозя засосать в эту самую тьму. Я все решила. Решила давно, что Мирон должен остаться в прошлом, там же, где и наивная Саша, верившая в сказки.

— Отпусти, урод, я все сказала. Могу повторить…

— Слова, слова, слова. Ты всегда так много болтаешь, забывая, что порой одно действие может сказать больше тысячи слов.

Даже думать не хочу, что он имеет в виду, даже дышать с ним одним воздухом противно, особенно когда он так близко, когда его тело буквально вдавливает меня в твердую поверхность.

— Давай проверим, насколько твои слова не пиздеж…

— Я тебе ничего доказывать не обязана! — кричу, но тут же чувствую мягкий, но надежный захват на шее. — Отпусти, ты не имеешь права. Никогда не имел!

Последние слова хрип, прямо в губы. В его изогнутые в усмешке губы.

— Ничего и не надо доказывать, я сам проверю.

С этими словами он просто задирает юбку и качается внутренней стороны бедра, и чем больше я сопротивляюсь, чем больше дергаюсь рыбой в сетях, тем сильнее он сдавливает шею.

— Не смей, — только и прошу, но ему плевать, он держит меня крепко, глядя сверху вниз и просто рвет одним движением трусы, до вскрика, делая больно натянутой тканью. — Мирон, ты же не такой. Ты не насильник.

— Я тоже думал, что ты не шлюха, — шипит он мне в лицо, лавиной обрушивается на губы, именно в тот момент, когда его пальцы в противовес рту очень нежно кружат рядом с клитором, только легонько и нежно его касаясь.

— Ты же мокрая. Я еще ничего не сделал, а ты течешь, как блядь… Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы ты перестала врать самой себе и вернулась ко мне.

— Мирон, пожалуйста… Отпусти…

— Хер там. Сначала я услышу правду.

Он продолжает рвать мою оборону, нагло толкаясь в рот языком, а я падаю. Окончательно падаю в ту пропасть, которая подо мной разверзлась. Просто тону в гневе, злобе, страхе, желании. Растворяюсь, превращаясь в единый поток энергии, которая полностью подчиняется Мирону. Его пальцам, что уже находят вход и толкаются внутрь, его губам, что так грубо стирают границы. Два пальца внутри меня двигаются по кругу, словно подготавливая для чего-то более внушительного.

— Скажи, что любишь, — выходит он, растягивает густую влагу по всей промежности, раздражая тем, что постоянно держит на грани.