Одна откровенная ночь - Джоди Малпас

— Где мой мальчик? — доносится из коридора счастливый голос Жозефины, когда мы заходим. Я наблюдаю, как Гарри снимает конверсы и аккуратно ставит их на полку.

— Я здесь, прабабушка! — отвечает он, кладя рюкзак рядом с ботинками.

Жозефина вытирает руки кухонным полотенцем, а на ее прелестном лице появляется счастье.

— Добрый вечер, Жозефина, — приветствую ее, снимая пиджак и вешая его на крючок, аккуратно разглаживая. Чудесная бабушка Оливии целует меня в щеку, а следом повторяет тоже с Гарри.

— Сколько сегодня? — спрашивает она.

— Пять.

— Пять.

Я киваю в подтверждение, заставляя ее пробормотать что-то о позоре. Она права.

— Люблю, когда ты приходишь.

Своими темно-синими глазами она смотрит на Гарри, а он улыбается. Он всегда улыбается прабабушке.

— А как поживает мой замечательный мальчик?

— Прекрасно, спасибо. — Он бросается в ее распростертые объятия и крепко прижимает к себе. — Ты сегодня прекрасно выглядишь, бабушка.

— Ах ты, дамский угодник, — смеется она. А затем берет Гарри за щеки и сжимает их. — Ты красивый, хороший мальчик. — Когда Жозефина хватает его за руку и ведет на кухню, Гарри продолжает улыбаться. — Я испекла твой любимый пирог, — говорит она.

— Перевернутый ананас?

Гарри вне себя от счастья, и это заметно по его обрадованному тону.

— Да, дорогой, но дядя Джордж тоже обожает его, поэтому придется поделиться.

Я следую за ними, улыбаясь как сумасшедший. Жозефина показывает Гарри на стул.

— Привет, Джордж, — произносит Гарри, окуная палец в пирог. Я не единственный, кто вздрагивает. Джордж выглядит испуганным.

Старик откладывает газету и смотрит на Жозефину, которая пожимает плечами. Так что я вмешиваюсь.

— Гарри, это невежливо, — ругаюсь я. Это особенно трудно, когда он облизывает свои маленькие пальчики.

— Прости, папочка.

Он стыдливо опускает голову.

— Я смотрю на этот пирог уже двадцать минут. — Джордж берет сервировочный нож и начинает нарезать его. — Бабушка Жозефина тоже отчитывает меня, если я лезу руками в пирог.

— Но так же вкуснее! Хочешь попробовать, папочка? — интересуется Гарри, беря тарелку со стола. Затем он кладет на колени салфетку и смотрит на меня. Я сажусь рядом с ним, нежно ероша его волосы.

— С удовольствием.

— Папа не против, Джордж.

— Все хорошо, малыш.

Я замечаю, как Джордж протягивает мне кусочек знаменитого ананасового пирога Жозефины. Тарелка стоит немного не ровно, и я слегка подправляю ее. Ничего не могу с собой поделать, привычка. Когда мой мальчик видит, что я тоже кладу салфетку на колени, он радостно улыбается.

Он само совершенство.

Мой мальчик идеален по всем критериям: умен, нет никаких симптомов ОКР, ну кроме пунктика с носками. Но у каждого свои демоны. Я чертовски сильно горжусь им. Подмигиваю сыну и веселюсь, когда Гарри пытается сделать то же, но вместо одного глаза моргает двумя. Ладно, он продвинулся не во всех аспектах.

— Итак, мой красавец.

Жозефина садится рядом с Гарри, подвигая к нему ложку, жестом предлагая взять ее, но тут же хлопает себя по запястью, когда он хмурится, и кладет ложку на место.

— Бабушка Жози! — говорит он. — Папа не любит так!

— Прости! — Жозефина бросает на меня виноватый взгляд, а я пожимаю плечами, думая, что ей уже пора бы привыкнуть. — А ведь все так хорошо начиналось.

— Все в порядке, приятель, — успокаиваю я Гарри. — Папа ничего не имеет против вилки.

— Ты уверен?

— Конечно.

Я меняю положение вилки, а Гарри начинает хихикать. Этот сладкий звук сдерживает мое желание положить вилку ровно. Он не должен видеть меня в таком состоянии. Мне становится лучше, и в этом мне помогает Гарри. Наверное, бог пытается восстановить равновесие, потому что мой сын, кажется, самый чумазый ребенок на земле.