Одна откровенная ночь - Джоди Малпас

— Никаких их, Миллер, — начинаю, передвигая палец ниже к горлу, когда окончательно убеждаюсь, что он не перебьет меня. Кадык Миллера дергается. — Только мы, — улыбаясь, произношу я.

Он хмурится и медленно качает головой. Затем улыбается в ответ и берет мою ладонь в свою, нежно целует.

— Мы, — подтверждает он, а я улыбаюсь шире.

Киваю, выражая благодарность. Возвращаю ладонь к себе на бедра и удобнее устраиваюсь на кожаном сидении. Взгляд направлен на панель управления. Все усилия бросаю на то, чтобы сконцентрироваться на одной единственной мысли.

Нан.

Видеть ее прекрасное лицо, слушать смелые слова, чувствовать мягкость ее тела во время крепких объятий, и наслаждаться временем, которое я проведу с ней, пока она выздоравливает. Это моя работа. И только моя. Никто не заберет это удовольствие. Только я. Она моя.

— Пока что мне хватит такого ответа, — произносит Миллер и заводит двигатель.

Кошусь на него и замечаю, что он делает то же самое. Смотрю вперед, игнорируя его слова и взгляд, который говорит мне, что к этому разговору Миллер еще вернется. Да, знаю это. Но сейчас у меня есть прекрасное отвлечение, в которое могу окунуться с головой.

В больнице очень жарко и много людей. Но по какой-то странной причине это место успокаивает. Решительно шагаю вперед. Ноги будто идут сами, помогая моему телу с планом по отвлечению. Миллер молчит с того момента, как мы отъехали от «Сообщества». Он оставил меня наедине со своими мыслями, блокирующими все, что может расстроить. Ощущаю только восторг от скорой встречи с бабушкой. Ладонь он держит у меня на затылке, мягко впиваясь кончиками пальцев в кожу. Люблю его осведомленность о том, что мне нужно. Только он. И Нан. Никто больше не нужен.

Сворачиваем за угол, входим в отделение для престарелых, и я сразу же слышу отдаленное кудахтанье Нан, отчего восторг, который поддерживает мою жизнедеятельность, увеличивается. Ускоряю шаг. Я в нетерпении. Мы входим в палату и видим ее, сидящую на одной из коек. Каждая частичка меня загорается и встает на место. Нан сидит в своем кресле, одетая в выходное платье. Саквояж стоит у нее на коленях. Бабушка смотрит телевизор и заливисто смеется. Расслабляюсь под прикосновением Миллера. Просто стою и смотрю на нее до того момента, пока она не отрывается от экрана и не обращает взгляд своих голубых глаз на меня. Вижу слезы от смеха. Нан утирает их.

Ее улыбка исчезает, взгляд становится рассерженным. От этого мой восторг затухает, а счастливое сердце учащенно бьется уже из-за тревоги. Она знает что-то? Неужели у меня на лице все написано?

— Ну, наконец-то! — пронзительно восклицает бабушка и выключает телевизор.

Суровость тут же пропадает, уступая место счастью. Мои страхи исчезают. Она никогда не узнает. Не могу рисковать ее здоровьем.

— Мы приехали на полчаса раньше, — говорю я и хватаю Миллера за запястье, чтобы посмотреть время на его часах. — Сказали же в четыре.

— Ну, я сижу тут и жду уже час, — фыркает бабушка. — Ты подстриглась?

— Подровняла немного. — Тянусь к волосам и поправляю их.

Нан встает, и Миллер тут же забирает у нее сумку, предлагая руку. Она замирает и смотрит на него, ее раздражение сменяется озорной усмешкой.

— Какой джентльмен, — замечает бабушка, кладя морщинистую руку в ладонь Миллера. — Спасибо.

— Не за что, — отвечает Миллер, нагибаясь, чтобы помочь ей. — Как вы себя чувствуете, миссис Тейлор?

— Замечательно, — без тени сомнения отвечает Нан, стараясь стоять ровно.

Совсем не замечательно. Она немного шатается. Миллер оглядывается на меня, чтобы взглядом дать понять, что он тоже заметил.

— Отвези меня домой, Миллер. Приготовлю тебе Биф Веллингтон.

Усмехаюсь и смотрю вправо. Входит медсестра с бумажным пакетом.