Где бы ты ни был - Джеймс Ганн (2022)

Вместо основ магии он, однако, углубился в историю математического анализа, начиная с Ньютона и Лейбница, отчего слушателей – за исключением, может, пары дипломированных математиков (и меня), – стало клонить в сон. Вспомнились институтские знания, и впервые за всю встречу я понял, о чем речь. Магия – наука, а математика – ключ к ней. Просто и изящно.

– Главное достоинство матанализа, – сказал Уриэль в заключение, – состоит в том, что символами и формулами можно выразить желаемое емко и конкретно, в отличие от слов. Точность – вот к чему надо стремиться. Точность и рамки. Сколько раз вы пытались, скажем, с помощью магии отделить бело́к от желтка, а потом у вас вся кухня была в беличьей шерсти? Итак, точность. Точность и рамки. Хотите улучшить свои формулы – учите матанализ.

С этими словами Уриэль повернулся к доске, нацарапал на ней очередную формулу, и доска исчезла. Просто так – без дыма, зеркал и волшебных пассов руками. Я протер глаза. Послышались жидкие аплодисменты. Докладчик кивнул и засеменил прочь со сцены.

Ариэль тоже хлопала.

– Народ, я смотрю, не впечатлен, – прошептал я.

– Им просто лень лезть в эти дебри. Не понимают, чего лишаются. Уриэлю впору ставить памятник за то, что он год за годом выходит на сцену и пытается их просветить. А над ним только посмеиваются за глаза.

Те, кто все-таки высидел Уриэлеву лекцию, потянулись к выходу. Утренняя сессия подошла к концу. Мы с Ариэлью тоже поднялись. Я шел ошарашенный, не в силах поверить в происходящее – или хотя бы заставить себя поверить. Однако все было взаправду. Я видел это своими глазами. Передо мной выступали не фокусники-иллюзионисты, а настоящие колдуны. В самом разгаре двадцатого века! Творят магию и проводят конгрессы – все равно что ветераны, стоматологи, юристы или представители сотен других профессий и объединений.

А поскольку собираются они не на Лысой горе и не в Вальпургиеву ночь, то никто и не замечает.

Тем временем моя спутница – единственный островок здравого смысла в этом океане безумия – стала отдаляться.

– Ариэль! Ариэль! – позвал я. – Мне нужно с вами поговорить.

– Мое общество стоит недешево.

– И сколько же? – спросил я, нахмурившись.

– Порция стейка. Вот такой толщины. – Она раздвинула пальцы на пару дюймов.

– По рукам.

Перед лифтами столпилось человек пятьдесят.

– Давайте пешком, – предложила Ариэль.

Мы пошли вниз по лестнице.

– Что мне мешает рассказать миру о вашем сборище? – спросил я в лоб.

– А кто вам поверит?

– Никто, – мрачно признал я, отлично представляя, как все будет:

«Волшебники? Конечно, Кейси, разумеется. Я даже знаю, кто с интересом вас выслушает. Пойдемте со мной. Только спокойно, без резких движений…»

– Но ведь магия работает. На ней можно сколотить миллионы!

– Будь у вас денежный станок, стали бы вы сдавать его внаем? – спросила Ариэль.

– Но есть вещи, для многих ненужные, но для кого-то бесценные. Дождь, например. Мало кому он нравится, но если спросить фермера или жителей города, переживающего засуху…

– И правда, кому нужен иодид серебра и сухой лед? – шутливо проговорила девушка. – Есть же куда более действенный способ: сбрызнуть пыль водой. Главное, чтобы никто не видел.

Я вдруг обратил внимание, что мы уже давно спускаемся по лестнице, но она все не кончается, а наоборот, идеально прямая, уходит куда-то в темноту. Я обернулся: та же ситуация. Стены по бокам – гладкие и совершенно одинаковые.

Я затравленно посмотрел на Ариэль.

– Где это мы, черт побери?

– Вот дела… – проговорила она, оглядываясь по сторонам. – Похоже, мы угодили в ловушку.

– В ловушку?! – воскликнул я.

– В лабиринт. – Она погладила меня по руке. – Ничего страшного, не бойтесь. Все просто: нужно лишь сесть и сориентироваться. Да, бывало, заблудившиеся умирали от голода, но если не поддаваться панике, то все обойдется.