Где бы ты ни был - Джеймс Ганн (2022)

Чарли извлек из ящика карточку и положил передо мной. Я в предвкушении взглянул на нее… Сердце мое упало. На карточке крупными черными буквами было напечатано: «СОЛОМОН ВОЛХВ».

Ясно. Он смел и уверен в себе. Открыто смеется миру и обществу в лицо, убежденный, что все вокруг слепы. Но все ли он просчитал? Не затмила ли самоуверенность в нем осторожности? В этом ключ к его натуре – а возможно, и к поражению.

Что же он такого замышляет?

Я поблагодарил портье и вернулся к Ариэли.

– Зачем кому-то понадобилось загонять нас в ту ловушку? – спросил я.

Она поставила кофе на столик.

– Думаю, это было предупреждение.

– Для вас или для меня?

– Мне казалось, что для меня, но теперь… – задумчиво произнесла она.

– Понятно. «Сиди тихо, или тебе не поздоровится».

– Что вы собираетесь делать? – поинтересовалась Ариэль, пристально глядя на меня.

– Не люблю, когда мне угрожают, – просто ответил я.

Условившись больше не появляться на людях вместе, мы разошлись.

Всю вечернюю сессию я просидел в одиночестве. Разница была налицо. Теперь я слушал внимательнее и с бо́льшим испугом. Магия! Настоящая и, что гораздо хуже, обыденная. Нечто банальное, происходящее каждый день. Собравшиеся относились к ней как к воде, которая течет из крана, когда поворачиваешь ручку; как к лампочке, которая загорается, когда нажимаешь на выключатель; как к голосу в телефонной трубке.

Очередной докладчик говорил о фамилиарах и способах их применения. В это время чья-то невидимая рука переворачивала страницы фолианта, подносила стакан с водой к его рту. Куда проще и естественнее, подумал я, было бы делать это все самостоятельно.

– Где доказательства? – выкрикнул кто-то с места.

Рядом с докладчиком немедленно вырос Соломон – подтянутый, мрачный и суровый.

– Пусть нарушитель встанет и аргументирует свое возражение.

Сверкнула розовая лысина: поднялся Уриэль.

– Чем докладчик докажет существование фамилиаров? Откуда столь неожиданные познания?

– Вы же сами только что видели… – начал тот, указывая на фолиант и стакан.

– Телекинез, – фыркнул Уриэль. – Любой в этом зале способен на такой фокус, не приплетая никаких фамилиаров.

Страницы фолианта сами собой затрепыхались. Стакан подскочил в воздух, повертелся и мягко опустился на пюпитр.

– Детский сад, – проворчал Уриэль.

– В чем суть ваших претензий? – нахмурившись, спросил Соломон.

– Я желаю заявить протест против направленности этого так называемого «ковента». Ковены, фамилиары… разве такие исследования следует поощрять? Разве ради них было создано наше общество? Все это, дамы и господа, дремучие суеверия!

В зале зашептались.

– Так вы и в потусторонний мир не верите? – В голосе Соломона сквозила злоба.

– Нет, не верю, – ответил Уриэль. – И уж тем более не верю в исследования, проведенные на коленке, и гипотезы, не имеющие научного обоснования. Я требую вотума недоверия.

Соломон окинул слушателей мрачным, холодным взглядом.

– Кто-то еще поддержит?

Недолгое молчание, и послышался знакомый голос. Ариэль.

– Я поддерживаю.

– Кто за – поднимите руки, – сказал Соломон с усмешкой.

Уриэль с Ариэлью оказались в одиночестве. Я молчал и боялся пошевелиться.

Соломон улыбнулся шире.

– Что ж, похоже, протест отклоняется.

«Ворон» Александра Гамильтона оказался котом, а сам Александр Гамильтон – английской ведьмой из Лотиана. После этого введения докладчик перешел к вопросам предсказания и гадания. Уриэль немедленно запротестовал: на сей раз против необоснованных предположений о познаваемости будущего и средневековых воззрений вообще.

– Доказательства? Где доказательства? – настаивал он.

Соломон поблагодарил его за ценное добавление. В зале захихикали. Если задачей Волхва было лишить Уриэля остатков уважения, то он с ней успешно справлялся.