– У них напрочь отсутствует логика, – заявил он. – Они ничуть не уважают стройный ход мысли мужчины, то, на чем строится весь его мир. Споры они ведут как удобно им, не обращая внимания на нестыковки и неувязки. У скольких мужей есть собственные Ксантиппы, исполненные решимости вывести их из созерцания божественной истины и втянуть в разрушительную сутолоку ежедневной борьбы? Это ж просто с ума сойти!

Такую историю рассказал Гарри, только ей не хватало еще кое-чего – кульминации, решающего аргумента, который смотал бы все нити в аккуратный клубок и заставил покатиться со смеху.

– Как они себя поведут, если узнают о своем разоблачении? – осторожно спросил я.

Гарри улыбнулся. На долю секунды мне показалось, что он хочет уйти от ответа, но я ошибался. Улыбка была язвительной.

– В том-то все и дело, – произнес он. – Если мои догадки верны, почему никто до сих пор не раскрыл их секрет? Ответ прост: его раскрыли!

– Раскрыли? – растерянно повторил я.

Гарри кивнул.

– Конечно! И с этими людьми следовало расправиться. Заставить молчать. Однако правда рано или поздно выплывет наружу – надо только знать, куда смотреть.

Последовала короткая пауза.

– Почему, – тыча в меня пальцем, продолжил он, – в психбольницах пациентов мужского пола больше?

– Ты хочешь сказать…

Он кивнул.

Я едва не умер со смеху. Я захлебывался. Задыхался. Хватал ртом воздух. Когда через некоторое время женщины принесли какие-то нелепые мини-сэндвичи, кофе и непонятный десерт, я едва мог выдавить из себя пару слов.

– Привет, инопланетянка! – прыснул я, увидев Джейн.

И снова захохотал, заметив, как Гарри корчит ошарашенную мину, будто до смерти напуган и вовсе тут ни при чем – у него получилось гораздо лучше, чем у профессиональных актеров на телевидении.

Выражение скуки на лицах дам наконец привело меня в чувство, и я попытался пересказать шутку. Гарри тоже смеялся, но как-то неуверенно. Это меня немного удивило; он всегда с иронией и легким любопытством наблюдает за тем, как его истории превращают слушателей в корчащиеся сгустки протоплазмы, будто спрашивает: «Неужели я вас так насмешил?»

В общем, я начал пересказывать, добрался до половины – ну вы знаете, как все обычно заканчивается… Я посмотрел на Гарри, ища у него поддержки, не нашел ее и медленно сник:

– Рассказывать нужно, как Гарри. Так, как он, – никто не умеет.

Понимаете, о чем я? Женщины не считают Гарри смешным.

В целом тот вечер мы провели хорошо. Правда, конец оказался немного смазан, как это всегда и бывает: какое-то время все идет замечательно, но потом веселье сходит на нет, пока не остается лишь обменяться дежурными фразами: «Доброй ночи!» – «Хорошо посидели!» – «Надо бы повторить!». Что мы и сделали.

Уже в дверях я услышал недовольный голос Люсиль: «Гарри, у нас барахлит водонагреватель, ты помнишь? Сегодня надо отремонтировать, потому что завтра у меня стирка». И безропотный ответ Гарри: «Да, милая».

Похоже, парню скоро вновь придется выпускать пар, подумал я и представил, как завтра в офисе услышу эту историю еще раз.

Это доказывает, что мужчинам свойственно сильно заблуждаться.

На следующее утро Люсиль по телефону сообщила, что Гарри болен (у него случился сердечный приступ, инфаркт) и не может выйти на работу. Я звонил несколько раз, но Люсиль сказала, что он слишком слаб, к нему нельзя, врач прописал ему полный покой, и, возможно, он не выкарабкается. Подозреваю, что Гарри и в самом деле очень плохо, потому что Люсиль вызвала доктора Симпсон, ту самую, о которой Гарри не единожды говорил, что не доверил бы ей лечить даже собаку.

Удивительно, как быстро может угаснуть парень. Обидно, думал я, что замечательный талант Гарри, его, так сказать, виртуозное остроумие уйдет вместе с ним, и жаль, что великий дар слова исчезнет, не оставив и следа.