Любава - Кай Вэрди (2020)

Девочка спала. Он остановился возле ее кровати, невольно сравнивая ее с той, погибшей Любавой. Сейчас, при ярком дневном освещении, в спокойном состоянии, общего у девочек был, пожалуй, только возраст и светлые волосы. Зоськиной девочке на вид тоже, как и Любаве, было пять, от силы шесть лет, но она была поменьше погибшей Любавы, волосы светлые, но у той Любавы они были прямыми, а у нее курчавыми настолько, что даже сейчас, немытые, нечесанные, они свивались в плотные локоны, кольцами прилипая к лицу. У той Любавы было остренькое личико сердечком и курносый нос, тогда как у Зоськиной девочки личико было правильной формы с тонкими, аристократичными чертами, прямой, аккуратный носик, и — Илия помнил — очаровательные ямочки на щеках. Он не мог понять, каким образом Зоська смогла воспроизвести на свет это чудо. Видимо, девочка, к счастью, была похожа на отца.

Впервые внимательно рассмотрев ребенка, наделавшего столько шума в деревне, Илия присел возле нее и тихонько убрал упавшие на лицо волосы. Подумав, что надо привезти ей расческу и ленточки, он взял тонкие горячие пальчики девочки в свою руку и принялся следить за капельницей, игла которой, казавшаяся слишком большой для такой крохи, торчала из худенькой руки.

Священник знал, что она еще плохо понимает, где находится, но все равно хотел дождаться ее пробуждения: получалось, что он единственный боле-менее знакомый для нее человек, и очень переживал, что, придя в себя среди чужих, незнакомых людей, в непонятном месте, девочка сильно испугается. Потому и хотел оказаться рядом, чтобы показать, что бояться не надо, и что она не одна.

Тяжело закашлявшись, девочка проснулась. Пытаясь отдышаться, она тяжело поворачивала головку то в одну сторону, то в другую. Подскочив, Илия чуть приподнял ее, чтобы ей стало легче дышать. Взгляд у ребенка был мутный, больной. Откашлявшись, девочка медленно облизнула сухие губы. Священник, ласково приговаривая, налил воды в кружку и дал ей попить. Сделав несколько глотков, девочка тяжело откинулась на подушки, повернув головку в его сторону. В покрасневших глазах мелькнуло узнавание.

— Хлебушка… — прошептала она и закрыла глаза.

Илия огляделся. Хлеба, естественно, не было. Как доктор и сказал, он купил девочке только самое необходимое, и воды. Ничего съедобного он для нее не брал. Расстроившись из-за своей недальновидности, он выскочил из палаты и побежал искать врача, чтобы спросить, можно ли Любаве кушать.

Вернувшись в палату с пятью баночками детского питания, он расстроился еще больше — девочка снова спала. Будить ее, даже для того, чтобы накормить, было жалко. И мужчина, вздохнув, снова занял свой пост, тихонько поглаживая маленькие пальчики.

Прошла неделя, за ней вторая. Любава уверенно шла на поправку. Илия каждый день после заутрени уезжал в город, чтобы провести с девочкой несколько часов.

Она с интересом следила за играми других детей, но сама никогда в них не участвовала. Девочка была молчаливой, тихой и незаметной, но училась очень быстро. Она легко запоминала стихи, считалочки и скороговорки, и по просьбе Илии повторяла их, хотя и с трудом произнося слова. Но постепенно, ежедневно повторяя за ним стихи и считалочки, она начинала все лучше и лучше говорить.

Илия, намереваясь оформить опеку над девочкой, обратился с просьбой о разрешении на усыновление ребенка в епархию, неожиданно встретив непонимание и сопротивление со стороны епископа. Уточнив, является ли девочка ему родной по крови и есть ли у нее другие родственники, он отказался дать благословение на установление опеки над ребенком, посоветовав иерею подобрать для девочки подходящую семью, которая согласится ее принять, а до тех пор оставить ее в детском доме. Несмотря на все доводы священника, епископ был неумолим — благословения не будет.