Любава - Кай Вэрди (2020)

Ну что делать? Достали ее из дома, обмыли, попить дали. Брата с отцом тож из дома вынесли. Этих пришлось на кладбище тащить да закапывать. Дом жечь не стали — хорош больно, мож, и достанется кому, ежели девку себе заберут? Да и Настенька помирать вроде не собиралась. Водички попила да уснула. Те, кто помереть должны были, в бреду метались, опосля в беспамятстве были. А эта, хоть огнем и горела, хоть и бредила да дрожала, да все ж уснула, не в беспамятство впала. Знать, выживет.

Стали бабы сызнова гадать, кому Настасья упадет. Девку-то выхаживать никому не хотелось. А ее не тока выходи, ее ж еще и растить придется — мала покамест, чтоб сама-то справилась. Вот Марфа возьми да и ляпни:

— А почто это ее ктой-то задарма рОстить да кормить должон? Мы ее вырастим, выкормим, а она королевной в дом свой возвернется, как муженька сыщет? Да за что ж ее кормить-то? А ведь еще и обувать да одевать надобно… Вот уж счастье-то подвалило!

— И то верно… — вздохнула Ульянка. — А с другой стороны — не бросишь же ее тута… Дитя ведь еще. Грех-то какой — в беде в годину лихую оставить без помощи… Тем более, что деток-то почти и не осталось. И мои сынишки тоже… — на глазах женщины заблестели слезы, которые она промокнула концами платка, завязанного под подбородком. — Да и у вас…

— Ну и бери ее себе, коль греха боишься, — огрызнулась Марфа. — А мене такой привесочек и даром не надь.

— А я бы взяла, — хитро улыбнулась Арина, — и рОстила бы, и кормила, и одевала. Тока платой за то мне дом пускай отойдет. Вот мор сойдет, пойду к барину, да паду ему в ноги — пущай он мне за сироту дом отдаст. А то нашто девке дом? Замуж выйдет, все одно к мужу пойдет. А я и приданое даже за нею дам, коль так станется.

— Вот ты умная какая! — подбоченилась Марфа. — Да за дом и я девку возьму! Чегой-то тебе тока?

Бабы всерьез сцепились — кому девку забирать на воспитание, а ежели точнее — кому дом с подворьем достанется. А тут еще и кубышка гдей-то есть… Денег-то они так и не нашли покамест. А то, что они были — это наверняка. Вот еще бы знать, где Тимофей их прятал… Ну, а если дом кому и отойдет, то отыскать их — дело времени. Да еще и то, что земля-то да дом на ней барину не принадлежали — тоже дело великое. Так что кусочек очень лакомый получался.

Поорались бабы, поругались, и пришли к тому, что пускай девка сама выберет, к кому ей идти. А пока что они втроем за ей ходить станут, по очереди. И не так тяжко, и дом в порядок приведут, и (как каждая надеялась) девку приручат. А покуда суть да дело, каждая по корове себе на подворье сведет — тоже плата за то, что девку выхаживать станут. А за то, у кого жить станет, той дом с подворьем и достанется. Коровы-то нынче молока уж не дадут — скока дён не доены, ну да не большая беда. Покрыть их, а как отелятся — сызнова молоко будет. Одну корову пока на выгуле так и оставили, чтоб ссоры боле, значит, не затевать.

Придя к согласию, они натаскали воды, вытянули из дому все тряпки, что посжигали, что замочили, девку, помыв хорошенько, пока в сенник снесли да на сено уложили. Хорошо хоть, в сарае полно тряпок старых было, что почти и не провонялись.

Каждый день бабы с утра приходили, все отстирывали да отмывали, дом снутри весь выдраили да травами пахучими натерли, веники из них везде поразвешали, чтоб, значит, запах-то убрать. Вещи все перестирали да на ветру выдыхаться оставили. Сильно бабам в помощь смола пришлась, коей Прошка все стены, пол да потолок щедро залил — не дала она запаху в дерево глубоко въесться.

Ну, а Настена-то не померла. Потиху, потиху на поправку пошла. А как вошла девка в разум, стали ее каждая к себе звать-уговаривать. И попугали тоже хорошо — мол, мала девка, не справится, с голоду да с холоду помрет. Зима вскоре наступит — чего одна в пустом холодном доме делать станет?