— Дэвид, идем с нами. — Она снова улыбнулась, на этот раз мужчине у стола, и все трое последовали за ней, созерцая ее вид сзади, который был почти столь же неземным, как и спереди, через холл и дальше по длинному, застланному ковром коридору. По одной его стене висели холсты из наследства Трейсов в причудливых рамках, по другой — нежные акварели, на которые Барнеби бросил завистливый взгляд специалиста. Двойные стеклянные двери в конце коридора, с такими же завитками и петлями железной рамы, как и окно над входом, вели в оранжерею. Барнеби сумел разглядеть сквозь стекла ровные лужайки, изящно подстриженные деревья и сверкающие струи фонтана. «Может быть, тут и павлины есть», — подумал он. Кэтрин через плечо обратилась к нему:

— Кроме Генри сейчас здесь живет только один человек — это Филлис Каделл, его невестка. Ее комната наверху. — Она внезапно повернула направо и распахнула перед ними дверь гостиной.

Гостиная оказалась сильно вытянутой в длину. Стены были оклеены сливочно-абрикосовыми обоями в крапинку, блестящий медовый паркет покрывали богатые персидские ковры. По потолку тянулись гирлянды золоченых листьев. В дальнем конце комнаты перед камином в инвалидной коляске сидел мужчина. Огонь не горел, а вместо дров очаг занимали белые цветы с серебристыми листьями. Ноги мужчины были укрыты дорожным пледом. Лицо его выглядело мрачным, почти жестоким. От носа к углам рта тянулись две глубокие складки, в волосах мелькала седина. Он слегка сутулился. Барнеби, узнав позднее, что Генри Трейсу всего сорок два, был удивлен. Дэвид Уайтли сел ближе всех к своему хозяину, и Барнеби задумался, не намеренно ли он это сделал. Больший контраст трудно было вообразить. Даже в расслабленном состоянии Уайтли окружала атмосфера агрессивной жизнеспособности. Его руки и ноги, прямые и сильные, едва не разрывали ткань штанов и рубашки. «Ковбой Мальборо», — усмехнулся Трой. Кэтрин объяснила, зачем пришли полицейские, потом уселась на табурет рядом с креслом Трейса и взяла его за руку.

— Ужасная история, — проговорил он, — неужели все-таки было совершено преступление?

— На данном этапе мы пытаемся это выяснить, сэр.

— Не могу поверить, что кто-то мог желать ей зла, — продолжал Трейс, — это была добрейшая душа на земле.

«Он не добавил, — заметил Трой, доставая блокнот с бланками, — что она учила его мать. Наверное, этот ходил в частную школу. Самое место для таких».

— Я ведь видела ее в день смерти, — сказала Кэтрин. В ее голосе не слышалось того слегка непристойного восторга, которым обычно сопровождаются подобные заявления.

— Когда это было? — спросил Барнеби, глядя на Троя, который всем своим видом демонстрировал крайнее внимание.

— Утром. Не помню, когда именно, но я заходила к ней. Она обещала мне мед для ярмарки. И еще дала мне немного петрушечной настойки. Она всегда была такой щедрой.

— И это была последняя ваша встреча? — Кэтрин кивнула. — Тогда вернемся к послеобеденному времени… Около четырех вы ушли из клуба… взяли машину…

— И поехала за Генри в контору. Я забрала его, мы вернулись домой, поужинали и провели вечер, споря…

— Обсуждая.

— …обсуждая… — она покачала головой и взглянула на него дразнящим взглядом —…новый розарий. Я ушла примерно в половине одиннадцатого.

— Значит, вы не живете здесь, мисс Лэйси?

— До следующей субботы — нет. В этот день у нас свадьба. — Она обменялась взглядами с мужчиной в коляске. Ее был просто обожающим, но его — не только восхищенным, но и триумфальным. Триумф коллекционера, заметившего редкостный экземпляр и вопреки всему все-таки добывшего его.

«Когда у тебя есть деньги, — подумал сержант Трой, — ты можешь иметь все».