Голос во тьме - Аргентина Танго (2020)

«По большей части», — уклончиво ответила Джен, и он не был уверен, что она так уж преувеличила. По дороге к дому Лонгсдейла они обменялись кое–какими соображениями, но ничего нового Бреннону пока в голову не пришло. Ведьма сказала, что разум Эндрю Полтора кулака разрушен грубым влиянием. Образы, извлеченные из его памяти, были слишком смутными: загадочный обладатель «гласа» выглядел как худая тонкая фигура с темным пятном вместо лица и маленькими руками, затянутыми в бледно–серые перчатки. Но опознавать его по такой примете было бессмысленно — даже у комиссара в шкафу лежала пара дешевых серых перчаток.

Галлахер караулил начальство у кабинета. Бреннон кивком велел ему войти следом. Детектив на ходу вытряхнул из папки увесистую стопку бумаги — протоколы допроса больничного персонала.

— Ну, что там?

— Тухло, сэр. Никто ничего не видел, но при этом глаза прикрыть ни–ни, всю ночь не смыкали.

— Поднажми на них. Они не могут быть все слепыми.

Галлахер самодовольно пригладил усы.

— Вот потому, сэр, я решил допросить пациентов. Среди них мне попалась весьма бодрая старушка, миссис Рослин. У нее бессонница и сломанная лодыжка. Так что, как вы понимаете, уснуть ей трудновато. Вот она–то и видела парочку очень поздних посетителей в ту самую ночь.

— Да неужто? — недоверчиво спросил Бреннон. — А с головой у нее как? Может, она регулярно видит эльфов и фей?

«А уж чего я‑то видел…» — тут же подумалось ему.

— Здравомыслящая бабулька, хоть и глуховатая, — пожал плечами Галлахер. — Я проверил у родичей — на старческое слабоумие она не жалуется. Так вот, с ее койки видна дверь в палату, где держат тяжелых больных. Старушка клянется мамой, что ночью к ним входили аж двое — при чем вторым был высокий худощавый джентльмен, темноволосый, с тростью, с виду вполне человекоподобный, а вот первого она описала… гхм… цитирую, — детектив развернул лист с показаниями миссис Рослин: — «Такая фигура, невысокая, тонкая, туманная как бы. Такая тень, как бы обволакивающая голову».

— Как бы тень, — тяжело сказал комиссар, сверля подчиненного взглядом.

— Бабулька близорука, — хмыкнул Галлахер, — а от бессонницы глаза воспаляются. Так что ничего удивительного, что лиц она не рассмотрела.

— Перчаток тоже…

— Сэр?

— Во сколько это было?

— Она не знает. У миссис Рослин нет часов, и она вообще не следит за временем. Но персонал уже закончил все процедуры, и пациенты спали. Как вы думаете, сэр, этот первый, низкий и тощий, мог ввести бандитам отраву?

— Ну, судя по словам миссис Рослин, никто ему не мешал.

— Странно, что за одну ночь мимо дежурных санитаров прошли аж двое, а никто и не чухнулся.

— Чего тут странного? Вспомни, с кем мы имеем дело. Ты неплохо потрудился. Дуй обратно в больницу и дожми персонал показаниями старушки. Кто–то же должен был увидеть хоть одно лицо, черт побери!

— Есть, сэр. Бирн все еще у Шиханов. И миссис ван Аллен, — кашлянул Галлахер, — все еще просит вас зайти.

— Угу, — пробурчал комиссар. Детектив понятливо испарился. Натан придвинул к себе оставленную папку и задумался над показаниями старушки Рослин. Что–то тут не складывалось. Если эта тварь в перчатках способна прокрутить человеческий разум, как фарш в мясорубке, то почему она не захватила контроль над всеми, кто ворвался в комнату к Пег? Как Полтора кулака смог сам вырваться? Почему, если уж тварь знает заклятие смертельного сна — почему она не использует другие? Неужели открыть чарами цепи на воротах труднее, чем уморить трех человек? Почему, в конце концов, она сдирает с жертв по кусочку кожи, хотя, казалось бы, проще и логичней использовать по максимуму один труп?

Что это вообще за пакость, если оно и не колдун, и не человек?!