Каникулы - Екатерина Бунькова (2017)

— Тебе ничего не нужно делать, — тут же вмешался Эрди, видя, что я собираюсь возражать. — Мы со всем справимся сами. Ты просто будешь ходить с нами рядом, а мы будем делать вид, что слушаемся тебя!

— Нет уж! — тут же отозвалась я. — Не надо мне такого счастья. Если уж я буду вашим куратором, то вы должны меня слушаться!

— То есть ты не против? — хором спросили они, прижавшись друг к другу щечками, соединив ладошки и состроив «глаза кота из Шрека»: подлый мимимишный прием!

— А… Ребята, но мне же через неделю на работу, — вяло попыталась отмахнуться я, хотя все внутри трепыхнулось в ожидании повторения чуда.

— Ерунда, — отмахнулся Эрди.

— Мы даже через десять лет можем вернуть тебя в этот же день, — добавил Лори.

— Совершенно не проблема, — подтвердил Эрди.

— Ну пожа-а-алуйста! — снова взвыли они хором и попытались бухнуться передо мной на колени. Я удержала их: это уже перебор.

— Ну ладно-ладно, — сказала я и почувствовала, как подсознание пустилось в пляс. — Но обещайте, что с моей головы и волоса не упадет и что вы вернете меня домой по первому требованию.

— Обещаем! — откликнулись они и принялись радостно скакать и орать на всю улицу.

— Тише вы! — прикрикнула на них я, пытаясь удержать улыбку. — Ночь скоро, не надо так шуметь. Пойдемте лучше домой.

— Да, няня! — шепотом откликнулись они, вытянулись по струнке и зашагали к подъезду, беззвучно, зато очень артистично напевая какой-то торжественный гимн. Боже, на что я подписалась?

Дело близилось к ночи. Поздние майские сумерки наползали на мир весьма лениво, но мои послушные подопечные в девять вечера утопали спать. Я уложила их на диване, а сама села писать прощальное письмо с отсрочкой отправки: если уж не вернусь с «того света», пусть правда хотя бы так дойдет до родных. Время от времени я подходила к дивану, чтобы проверить: не превращаются ли близнецы в двух взрослых парней. Сегодня утром я не успела заметить, какими они проснулись — взрослыми или детьми — и намеревалась выяснить этот вопрос.

Смотреть на спящих близнецов было приятно. Они лежали на боку лицом друг к другу в совершенно одинаковых позах, словно это не два человека, а один человек и его отражение. Они даже совершенно симметрично стянули с себя одеяло, утрамбовав его посередине и закинув на него ноги. Маленькие розовые хвостики, весь день прятавшиеся в штанах, сейчас свободно выглядывали сквозь отверстия в пижамах и едва заметно шевелились. Мне очень хотелось к ним прикоснуться, но я боялась разбудить ребят: они так трогательно посапывали, уткнувшись друг в друга лбами. Только Эрди во сне иногда хмурился, словно все еще выговаривал что-то воображаемому Сергею.

Почувствовав голодное урчание в желудке, я решила, что один ночной перекус за месяц мою фигуру не испортит. Выключила компьютер и тихо пошла на кухню, зевая и кутаясь в халатик, которым пришлось прикрыть любимую ночнушку, чтобы ребят не смущать: малышне такой разврат видеть не стоит, а уж тем более двум якобы восемнадцатилетним парням, чье сексуальное воспитание ставит меня в неловкое положение.

Холодильник был свят и чист, как служитель света и добра. Он милосердно распахнул мне дверь и осветил мою голодную душу хитро подмигнувшей лампочкой. Котлетки (или «жеваное мясо», как выразился Эрди), к сожалению, уже закончились, но на верхней полке, между старым майонезом и залежами йогуртов с бесконечным сроком годности пристроилась мечта всей жизни: открытый пакет с сардельками. Я взяла одну — самую красивую и пышную — и принялась ее чистить, попутно поглядывая: нет ли в холодильнике еще чего-нибудь для комплекта. Но больше никаких вкусностей там не наблюдалось.