Не возникни у меня в очередной раз нестерпимое желание отправиться в очередной отпуск в августе, я вполне мог бы стать такой же незаменимой фигурой, как это удалось работяге Николаю Юрьевичу, взявшему на себя все хозяйственные вопросы при новой власти. Это был мой крайний на текущем витке карьеры способ сохранить уровень обитания, упущенный мной по собственной инициативе даже с каким-то наслаждением и удовольствием. Все, заключенные при Казбеке и скрытые внутри эмоции я выражал новым менеджерам безо всяких прикрас. Самым оригинальным и ироничным было издание мной приказа по комбинату, где устанавливалась единица трудового участия, измеряемая в показателях «MAХ», намекая на имя нового руководителя.

К сожалению, мои излишние откровения в банке, где я был никому на фиг не нужен, в отличие от обоснованного полезностью вольнодумства на комбинате, мгновенно обрели последствия на заводе, куда меня пустили под честное слово начальника охраны, получившего приказ закрыть мне доступ. Я направился к генеральному, который с сожалением довел мне приказ выгнать меня без выходного пособия: «Ты чего там натворил в банке? Они орали и сказали уволить и больше не пускать!» У меня реально навернулись на глаза слезы, ведь даже с Казбеком я позволял себе отдельные вольности, так что я попытался донести ему несправедливость такого решения.

Максуд был сам в шоке, так как на тот момент реально только я обладал нитями управления комбината в целом, но вариантов он не видел и сказал, что постарается через какое-то время меня вернуть. Несмотря на переполнявшие меня эмоции я все же довольно четко обозначил, что свой трудовой контракт писал лично и свой положенный «парашют» получу по-любому. Поэтому увольнение – увольнением, а деньги на бочку! Также я намекнул, постепенно возвращая самообладание, что до истечения срока оформления таможенных деклараций остался какой-то месяц и обрубая канаты сказал: «Хрен вы их получите, пока не выплатите гонорар за выигранный суд! А к тому времени Вас оштрафуют повторно и без вариантов оспаривания! Сумма штрафа, на всякий случай, примерно равна половине стоимости комбината. Выбирать Вам!» Заканчивая встречу в верхах, я подчеркнул внезапно сделанный выбор: «Флаг Вам в руки!» и отправился домой.

Нужно было конечно постараться, чтобы так в один день запороть двухгодичное, постепенное и весьма напряженное вскарабкивание на управленческие вершины. Ну да мне было не привыкать, почему-то я всегда имел некоторое ощущение собственного превосходства и красивый жест зачастую ценил выше достигнутого результата. Порой это проходило, но не тут, здесь очередь стояла, да и не требовалось особых знаний при таком «бабле» и власти. Дурак, что тут сказать! Выходное пособие мне выплатили, гонорар адвокату отдали готовой продукцией, мне даже удалось подписать у генерального директора положительную характеристику, заготовленную мной на всякий случай, но дверь в тот мир безвозвратно захлопнулась.

Вот так каждый мой отпуск, из августа в август, совпадал с резкими переменами, инициированными моим свободолюбивым характером. На этот раз я отдыхал почти месяц и вернулся в Москву на излете лет, возвратившись в квартиру, предоставленную из запасников Казбека Казбековича, без семьи и без сколь-нибудь осязаемых планов на будущее. У нас дома было больше тридцати тепла и я не смог быстро ощутить, что в столице уже практически осень. Вечером мы отправились с моим другом Сашей в Сад эрмитаж на вечер джазовой музыки и я додумался одеть джинсовую рубашку с коротким рукавом. Александр был также в одной рубашке, правда более подходящего фасона. Тем не менее, с учетом падения температуры к вечеру до восьми градусов (!!!) мы смогли продержать лишь до тех пор, пока денег хватало на «подзаправку» коньяком в баре и к самым топовым исполнителям у нас зуб на зуб не попадал. Пришлось ретироваться. Тем не менее, ощущение тихого московского вечера было настолько приятным, что по его итогам желания остаться в столице у меня существенно прибавилось.