Себе я тоже взяла золотой, надеясь, что его хватит: пора было встретиться с колдуном.

Глава 19

…а было так. Одна женщина, чье имя боги не сохранили, ибо в мире и без того существует изрядно ненужных вещей, была чересчур любопытна.

Она подслушивала.

Мужа.

Детей в простых их разговорах. Мужнину родню, с которой жить случилось… птиц и тех, не зная их языка, но все же подозревая, что шепчутся они о недозволенном.

Она подсматривала.

В щелку.

В дырку, которую проковыряла в ширме… и другую, сделанную в заборе. Ее любопытство было столь велико, что на руках ее отросли когти, способные пробить не только дерево. А уши сделались столь велики, что днем женщине приходилось прятать их в волосах. Но это ее не слишком печалило. А вот необходимость спать ввергала в тоску, ибо подозревала она, что самые интересные беседы ведутся именно тогда, когда тело ее отдыхает.

Долго мучилась бедняжка, пока не решилась отправиться к исиго-колдуну, жившему на окраине города. Дом его, сложенный сороками из рыбьих костей, был высок и крепок, ибо стены исиго скрепил слюной морских рыб и собственною силой.

На крыше сидел каменный дракон.

Во дворе росла черная трава. Деревья же напротив были белы, что кости. Семью семь черепов смотрели на женщину горящими глазами. Но не убоялась она, столь велика была ее нужда. И даже когда исиго вышел посмотреть, кто же посмел потревожить покой его, не убежала, хотя был он страшен, что демон-ону.

Кривое лицо.

Глаза, что угли, горят.

Желтые зубы торчат изо рта…

— Что привело тебя ко мне, красавица? — спросил он, выдохнув изо рта зеленое облако.

И преодолев ужас, рассказала женщина о своей беде.

Рассмеялся колдун.

— Ты и вправду этого хочешь? — спросил он. — И не боишься?

Она боялась, но… любопытство… что творится за высокой стеной соседей ночью? И вправду ли бьет он молодую супругу или только бранится? И не одни ведь соседи. За каждым забором иная жизнь, такая близкая, и такая недоступная.

— Хорошо, — ответил исиго. — Будет по-твоему…

И дал женщине синюю склянку.

— Выпей. Но ко мне потом не приходи…

Выпила она горькое зелье и легла спать. Но стоило ей закрыть глаза, как силы покинули тело, зато шея стала расти. Она вытягивалась и вытягивалась, сделавшись длинной, что змея, и длиннее змеи. И на шее этой спелым плодом покачивалась голова. Развернулись огромные уши, раскрылись совиные глаза… уж теперь-то ничто не скроется от них.

…так появился первый рокуроккуби.

К чему это я?

К тому, что с колдунами надо быть осторожной. Чувство юмора у них явно своеобразно.

…этот обитал не на окраине, и дом его, пусть и окруженный забором, был обыкновенен. Ни черной травы, ни черепов с горящими глазами, что, впрочем, только к лучшему. Нервы у меня все-таки уже не те…

Встретила меня сгорбленная старуха с фонарем в руке.

День.

Солнечный, к слову… а у нее фонарь. И старуха им качает, что кадилом, но огонек в стеклянной банке горит ровно.

Спрашивать она меня ни о чем не стала, но провела на террасу, где, подогнув ноги, сидел мужчина. Почему-то мне колдун представлялся этаким умудренным сединой старцем, а этот был вызывающе молод.

И весьма симпатичен.

По местным меркам.

Круглое лицо.

Узкие глаза. Уши оттопыренные, и из левого торчит перо, а правое радует глаз пятью золотыми колечками. В каждом глазом пылает драгоценный камень. Волосы его зачесаны гладко, а традиционный пучок украшен парой острых шпилек. Но прическа эта вовсе не выглядит женской.

— Вижу, вы выздоровели, — сказал исиго, указывая на белую циновку. — Я рад…

Желтое его кимоно украшали вороны и колеса, вот только разобрать, что за родовые гербы изображены на них, я не могла.

…потому что нет у колдунов рода.