Дом последней надежды - Екатерина Лесина (2018)

Можно подумать, раньше не сталкивалась. И та, другая, мало отличалась от нынешней. Разве что взятки брали не столь откровенно, а словно бы стесняясь… да и не шелками с сушеной рыбой.

Надо просто подумать…

Найти если не выход, то человека, который знает, где этот треклятый выход находится. Сомневаюсь, что экологическая ниша посредничества еще не занята, это естественно при существующем раскладе. И только понять бы, где искать этого самого посредника… и чтобы оказался действительно им, а не проходимцем, который решил поиметь легких денег… а что, глупая женщина и вообще…

Смех спугнул мысли.

Такой громкий.

Неправильный.

И… слышанный мною прежде? Не мною, Иоко, которая очнулась ровно затем, чтобы парализовать тело страхом. Спасибо большое, только этого мне не хватало. Впрочем, с приступом иррациональной паники я справилась легко.

Повернулась и… возблагодарила местных богов, что камень велик, клен раскидист, а хрупкий кустарник с тоненькими листочками разросся достаточно густо, чтобы скрыть меня.

Матушка.

Ее сложно было узнать, но Иоко не могла обмануться.

Алое кимоно, расшитое золотыми птицами, чересчур яркое для женщины ее лет. И то, другое, выглядывавшее из-под первого, было почти неприлично роскошно.

Белые руки.

Лицо, покрытое толстым слоем пудры. Высокая прическа, которая подошла бы скорее гейше. Хотя те избегают такого количества украшений. Она использовала, кажется, все шпильки из своего ларца, и темные волосы теперь покрывал узор из искусственных цветов.

Что она…

Не одна.

Молодой человек, на руку которого матушка опиралась, был, несомненно, хорош собой. И состоятелен с виду. Облаченный в лиловые шелка, он держался с немалым достоинством, которого, как вынуждена я была признать, матушке не хватало.

Она что-то громко говорила, размахивала рукой и шелковый веер с драконами то взлетал, то опадал, то скользил, почти касаясь белого его лица.

Юноша слушал.

…он ведь моложе Иоко…

А с другой стороны, когда и кому это мешало? Зато… теперь, пожалуй, понятно желание матушки добраться до наследства. Молодые мужья стоят дорого. Мне ли не знать?

Они шли по дорожке, а я…

Я разглядывала его.

Округлое лицо с пухлыми щеками. Губы очерчены четко, пожалуй, слишком четко, чтобы обошлось без краски. Кожа смугла, но эта смуглота не имеет ничего общего с крестьянским загаром. В левом ухе виднеется жемчужная серьга, а волосы прикрывает круглая шапочка с камнем.

Матушкин любовник служит при дворе Наместника?

Это затрудняет дело…

…или…

Одно дело — исполнить мелкую просьбу престарелой любовницы, из рук которой ты кормишься, и совсем другое — рискнуть карьерой.

Надо жаловаться.

Определенно.

Я закрыла глаза. А когда открыла, парочка уже исчезла.

— Госпоже плохо? — оннасю вытащила из безразмерной своей корзины флягу из сушеной тыквы. — Госпоже надо больше отдыхать.

Надо. Но кто ж мне позволит? А вода в тыкве оказалась не просто холодной — ледяной. Аж зубы свело… и я пила, пока не допила до капли, унимая этим холодом горячее пламя злости.

— День жаркий, — сказала я, возвращая флягу.

Слугам отвечать не требовалось, но…

— Прогуляемся? — я поднялась и, коснувшись теплой коры клена, сказала: — Спасибо…

А дерево зашелестело в ответ.

На рынке по-прежнему было шумно. Пожалуй, этот шум отвлекал меня от мыслей. Рыба, рыба… шелк и мясо, которого здесь продавали мало. Снова рыба. Горшки и горы риса. Чай.

Масла и благовония.

Краски, у которых остановились две совсем юные майко. Они щебетали о чем-то, поднимая то одну, то другую плошку с краской. Трогая их пальчиками.

Пробуя на вкус.

Морщась.

И старуха-торговка ругалась, а майко хихикали…

…страна цветов и ив…